Всё остальное (в том числе и мобильные телефоны и компьютеры) еще со времен растаманской юности он считал злобным порождением Вавилона и ничем из этого старался не пользоваться. До меня периодически доходили слухи, что его видели то там, то здесь на бескрайних просторах индийского субконтинента, но самому с ним встретиться мне не удавалось.
И вот встреча. Конечно, узнать в классическом индийском странствующем йоге, с головы до ног измазанном пеплом (и меня, мерзавец, измазал им во время наших дружеских объятий), моего старого друга было непросто, но до того мгновения, когда он открыл рот и выдал на-гора свои сакральные слова. Что-что, а сказать красиво он умел. Что вы хотите, папа заведующий кафедрой филологии Санкт-Петербургского университета, мама – крупнейший в России специалист по «Вильяму нашему Шекспиру». А сын… Сын – странствующий йогин, практикующий ритуалы древней тантрической шиваистской секты капаликов.
Капалики – это йоги, живущие обычно в местах сожжения трупов (шмашанах). Они поклоняются богу Шиве в его наиболее грозных обличьях и совершают ритуалы, так или иначе связанные со смертью, кладбищами, мертвыми телами, кровью, сексуальными практиками.
Честно говоря, я не сильно удивился тому, что Паша решил примкнуть именно к этому направлению духовного поиска. Он всегда был сторонником того, что практика лучше любых теорий и пробовал самые разные пути: от ИСКОНовского* кришнаизма до тибетской школы Чод (очень напоминающую тех же капаликов). И чем радикальней и дальше от принципов Вавилона был культ, тем более привлекательным он был для Паши.
Путь, которому он следовал сейчас, если, конечно, все это было всерьез, очень уж непростой. Слишком много опасностей – от банального сумасшествия до серьезных заболеваний тела. Поэтому капаликов в Индии не так уж и много. Но Пашу опасности только привлекают…
Кстати, об опасностях. Первое, что он сказал, после традиционных «Ну, как ты?» и «А как ты?», были слова:
– Я вижу, тебе угрожает серьезная опасность. – Увидев, что я малость ошалел от его догадки, он добавил, – Ну, ничего, я за тобой присмотрю.
А подробнее можно? Конкретнее. – Поинтересовался я у Паши.
Нельзя. Твой понятийный аппарат не готов воспринимать то, что я могу рассказать. Или, чтобы тебе было не так обидно, скажу по-другому, – у нас с тобой разные сетки мышления – мой друг подробностями делиться не спешил.
По большому счету он был прав. Мы с ним находились в разных пространствах и язык, используемый для описания того, что происходит в его мире, мне не был понятен.
– А расскажи-ка куда это ты в очередной раз вляпался – обратился ко мне Паша.
Пришлось рассказывать всё с самого начала – от встречи с Д. до попытки леди-боя меня застрелить. Внимательно выслушав меня, Паша заявил, что без чилома* здесь не обойтись, и наполнил трубку своей термоядерной смесью.
