для которого это способ существования: «Посмертный грех убивающего животное ради добычи не так велик, как [грех] вкушающего мясо из прихоти».
Далее следуют весьма грозные предупреждения о наказании тех, кто все-таки собрался есть мясо, при этом жертвенный аспект как-то сам собой выпадает и создается впечатление, что речь идет о мясе любом. «Сколько волос [на шкуре убитого] животного, столько раз убивающий животных из прихоти принимает насильственную смерть в будущих рождениях». «Мясо никогда нельзя получить, не причинив вреда живым существам, а убиение живых существ несовместимо с пребыванием на небесах; поэтому надо избегать мяса». «Имея в виду происхождение мяса и [необходимость при этом] убиения и связывания имеющих тело существ, надо воздерживаться от употребления в пищу всякого мяса». «Позволяющий [убить животное], рассекающий [тушу], убивающий, покупающий и продающий [мясо], готовящий [из него пищу], подающий [его к столу], вкушающий – [все они] убийцы». «„Меня (mam) тот (sa) да пожирает в будущем мире, мясо которого я ем здесь!“ – так мудрецы объясняют значение слова мясо (marnsa)».
Раздел этот о дозволенной и запрещенной пище заключается неожиданно: «Нет греха в употреблении мяса, спиртных напитков и в плотских удовольствиях – таков образ жизни живых существ; но воздержание [от всего этого приносит] большую награду». То есть речь, оказывается, шла не о запретах того, что естественно для человека, а лишь о воздержании от употребления этих вещей.
Земледелие и скотоводство – это не просто разные типы хозяйства и системы питания. Это разные типы людей, характеров, мировоззрений, сохранившиеся в определенной степени по сегодняшний день. И здесь мы сталкиваемся с интересным парадоксом. Казалось бы, победа осталась за земледельцем: все крупнейшие цивилизации базировались на зерне. Более того, они как спрут распространялись по миру и всюду несли с собой мотыгу и плуг, постепенно насаждая земледелие повсеместно. Процесс этот продолжается до сих пор. Скотоводы сплотились и были оттеснены на периферию цивилизаций (хотя и не земного шара, как охотники-собиратели). Время от времени создавали крупные и воинственные объединения и даже империи, вспомним киммерийцев, скифов, хунну, гуннов, Тюркский каганат, Монгольскую империю, но шествие зерна было стабильным и неотвратимым.
Отметим, что традиционное представление, распространенное в научной литературе, о том, что земледелие изначально было занятием женским, а скотоводство – мужским, представляется крайне сомнительным. Оно исходит из схемы, созданной для первобытного общества, согласно которой женщины занимались собирательством, то есть имели дело с растениями, а мужчины – с охотой. Эта схема исходит из здравого смысла, считающего охоту слишком тяжелым занятием для женщин, и опыта современных охотников-собирателей, в среде которых она реально существует. Однако земледелие и собирательство – это не одно и то же. Это особый вид хозяйствования, и земледельцы, все население, независимо от гендерной
