приходящей гувернантки, а за семь лет службы у Лодердейлов стала нам почти родной. Ну, нам с Джонатаном уж точно, ведь мы видели Марию чаще, чем собственных родителей.
Не хотелось бередить старые раны мистера и миссис Веракрус. Горе с новой силой обрушится на них, как только они увидят статью в газете или услышат в магазине последние новости о волшебном возвращении Джонатана Лодердейла. Новости, в которых об их любимой дочери ни слова.
Я считала своим долгом проведать их хотя бы сейчас и тут же устыдилась, что не приехала ни разу за эти пятнадцать лет. Трусость никому ещё не сослужила добрую службу, но я не могла смотреть этим людям в глаза. Их дочь пропала, и я всегда была уверена, что по вине Лодердейлов, нашего громкого имени и переполненных счетов в банке. Полиция, родители, люди могли думать что угодно об исчезновении, но я всегда винила в случившемся то, что мама считала милостью. Деньги. Наверняка Джонатана похитили вместе с няней, но потом что-то пошло не так и о выкупе так и не попросили.
Пятнадцать лет назад родители Марии не смогли сказать ничего полезного, но может, могли бы сказать сейчас. Память Джонатана стёрла события того дня, но кое-что всё же оставила на поверхности. Та самая мелочь, за которую хватался детектив Клейтон и которую мой брат упомянул невзначай. Перед тем, как наступила чернота, он услышал, как Марию кто-то окликнул. Мужской голос. Грубый, удивлённый голос. Так сказал Джонатан. Чуть позже у меня будет шанс расспросить его, а пока я поднялась на крыльцо семьи Веракрус и убедила себя, что поступаю правильно.
Мария не могла похвастаться широким кругом общения. У неё не было парня или друзей мужского пола. Она нигде не училась и работала только на нас. Её родители пусть и не смогут назвать мне имя по одному лишь описанию грубого голоса, но смогут составить список, с кем бы я могла переговорить. Хоть что-то.
Я постучала по старому дереву входной двери и понадеялась, что хозяева дома. Что их не убило горе от потери любимой дочери. Что они помогут мне разобраться. За дверью послышались шаги, а потом она распахнулась.
– Чем могу помочь?
Передо мной возникла определённо не миссис Веракрус. Никакие годы и скорбь не смогли бы так кардинально изменить черты лица и уж тем более цвет кожи. Совершенно незнакомая женщина дружелюбно смотрела на меня из тени прихожей и ждала ответа.
– Здравствуйте. – Сказала я как можно более любезно. – Простите за беспокойство. Я могу увидеть мистера или миссис Веракрус?
Женщина нахмурилась, оглядывая меня с ног до головы.
– Веракрус? – Переспросила она и покачала головой. – Но они здесь больше не живут.
Моё сердце упало, послышался звон бьющихся надежд.
– Давно они переехали?
– Да уж давненько. – Хмыкнула хозяйка. – Мы с мужем купили этот дом лет четырнадцать назад. Ещё удивились, что цена так занижена. Вы не подумайте… – Стала оправдываться она,
