анспорт, личный и взятый в кредит, протоптанные и асфальтированные дорожки, – все готово вернуть социального человека домой. И сами социальные ноги, которых обычно две, начинают идти в нужную сторону, коленки сгибаться, поднимаясь по лестнице, глаза уже смотрят на ту самую дверь, а руки начинают искать в кармане ключи уже в трех-четырех шагах от жилища, если звонок в дверь не обязателен.
Возвращение домой – это практически массовый психоз, обуявших всех, кто живет в социуме и не хочет выпадать из него. «Папа пришел, – радостно говорят дети, слыша за дверью шум". "Мой, моя, он, она, они, муж, сожитель, любовник, мучитель скоро придет с работы, – скажет какая-нибудь женщина в трубку, диалогизируя со своею подругой". "Наконец-то ты дома, – протянет старческий голос. – Я так ждала! – произнесет пожилая жена после его возвращения». И это как ритуал повседневности с его обычными заклинаниями, чтобы человек был уверен, что то место, куда он попал, и называется домом.
– Ты знаешь, – говорит Тина голосом, который внешне спокойный и тонкий, – наши отношения с тобой напоминали мне слона в темной комнате, – переводит она взгляд на Сергея, стоящего напротив нее. – Да, на розового, большого слона в темной комнате, – горько улыбается Тина и ее губы нервно подрагивают, хотя голос остается ровным.
Тина сидит в белье, которшее в зеленой горошек, на кровати и от ее немного вьющихся после душа волос у нее влажные плечи. И ей так жаль, что такой же жизни, в зеленый горошек, как ее белье, у них с Сергеем не получилось. Это ужасное белье не в ее стиле, она бы в жизни такое не надела, так как вкус у Тины утонченный и даже аристократический. Но чего она только не сделаешь, чтобы удивить мужа. Он не проявляет к ней интереа, когда она носит то, что носила всегда, поэтому она надевает всякое разное и даже несуразное, надеясь на среднестатистическое «а вдруг».
– Как будто ты приходишь домой, включаешь в комнате свет, а он там стоит. Розовый, большой, красивый, и как будто улыбается даже тебе, и вкусно пахнет. Этот слон.
Сергей только что вернулся с работы. Он открыл дверь, снял туфли, которые стали за день тесными, потому что ноги отекли, и он устал. Он хотел подняться на второй этаж, чтобы принять душ и упасть в постель, но его встретила его жена в кресле, и он хотел пройти мимо, но она остановила его своим голосом, спокойным и жестким. Она сидит в кресле, а рядом с ней стоит две бутылки от крепкого пива, и одна из них еще до конца недопита.
– Никогда не думала, что слоны могут так вкусно пахнуть, – снова нервно улыбается она, как будто вот-вот взорвется или заплачет. – И ты думаешь: «Нет, этого же не может быть, откуда в городской квартире слон?». И ты выключаешь свет, не решаясь сделать шаг к нему навстречу. Да, ты выключаешь свет, чтобы не видеть, как судьба шутит с тобой, потому что это очень жестокие шутки.
Тина опускает глаза и задумывается, начиная искать рукой на груди медальон, который она носила на цепочке, а потом сняла.
– Но слон очень красивый, розовый и волшебный, а я с детства мечтала о таком слоне. Он дружелюбный и нежный. Он, – снова улыбается она, рассматривая внутренним взором эту иллюзию, – украшен какими-то драгоценными камушками и раскрашен красками, как бывает в индийских фильмах. Он улыбается и зовет к себе, манит праздником. И очень хочется посмотреть на него еще раз. И поэтому ты снова включаешь свет, чтобы посмотреть на него! – почти выкрикивает мужу с укором она.
– Ты включаешь свет, – ее голос становится спокойнее, – и слон снова стоит, такой невероятный, такой красивый с добрыми-добрыми глазами, которые все понимают, и в этих глазах глубина необыкновенная, и хочется в них смотреть и смотреть, до смерти смотреть в них, потому что это как счастье. Больше, чем счастье. Но нет, ты снова одергиваешь себя. Этого не может быть, не может быть так, чтобы детские мечты исполнялись. Исполнялись вот так, когда ты меньше всего этого ждешь, когда ты приходишь домой уже взрослой в свою пустую московскую квартиру и просто включаешь свет. Поэтому ты снова щелкаешь по выключателю и уже ждешь с ужасом, что мираж рассеется, исчезнет точно так же внезапно, как появился. Ты ждешь, а сердце стучит все чаще и чаще, все чаще и чаще, надеясь, что он никогда не исчезнет, силясь поверить в это счастье, взявшееся из ниоткуда. И даже уже в темноте ты буквально видишь его очертания, чувствуешь егоприятный запах и уверяешь себя поверить в чудо, поверить в то, что он существует в реальности, и ты веришь в него! – голос Тины вздрагивает от перенапряжения, у нее пересыхает в горле.
Сергей смотрит на нее спокойно и тихо, желая, чтобы это шоу побыстрее закончилось. Он знает, что его жена никуда он него не уйдет, а если даже если и уйдет, то ему все равно. Он очень устал, чтобы обращать внимание на такие мелочи жизни. Тина, которая то Тата, то Таня, с первого дня брака стала угрожать ему расставанием, но угрозы остаются только угрозами, потому что она никуда уходить не собирается. По крайней мере, пока, а потом видно будет.
– А потом, – после паузы продолжает Тина, – потом уже дрожащей от счастья рукой ты включаешь свет снова, но слона уже нет. Он
