открываться, – зевнул Лангдэйл, забираясь с ногами на стул.
– Копыта прочь с мебели! – скомандовал Бальтазар. Он поставил чайник на буфет у камина.
– Теперь, когда все напились и отдохнули, идёмте в лавку. Нужно ещё осмотреть униформу.
Зам хотел было последовать за товарищами, но тут его приметил Бальтазар.
– Ты сегодня очень рано встал, – ласково сказал главный пекарь, глядя на Зама сквозь очки в полукруглой оправе, стёкла которых были слегка припорошены мукой. – Я разрешаю тебе ещё немного отдохнуть. Посиди в тишине и спокойно допей свой чай.
Зам снова сел, а остальные подмастерья собрались уходить. Гномы поправляли на себе поварские колпачки, сёстры Ракушки застёгивали друг другу пуговицы на курточках. Лангдэйл показал Заму язык и, когда Зам ответил ему тем же, потешно захихикал.
Зам сделал ещё один глоток слегка солёного чая и предался воспоминаниям. Мысленно он перенёсся в Песчаное Море, в дом своего детства, к семье. Зам видел большой караван, разрезающий дюны, и вздымающиеся паруса пескоходов. Пескоходы на подрагивающих деревянных ногах тянули за собой крытые сани. Отец Зама – как всегда, впереди, он прокладывает курс, его лазоревые одежды развеваются на фоне белых песков. Зам сидит рядом с матерью в прохладной тени саней, где сладкий запах тёплых фиников смешивается с ароматом пряностей и каменной соли. Но вот Зам слышит голос отца, тот зовёт его. Зам выскакивает из саней, бежит по горячему песку и ныряет прямо под огромный деревянный пескоход: над головой мальчика живёт своей жизнью диковинный механизм – вращаются блоки, крутятся шестерёнки. Зам тянет за рычаг и поправляет маленькие свинцовые грузила, чтобы те висели под нужным углом, – это поможет парусам пескоходов отменно ловить ветер пустыни.
А потом Зам вспомнил, как стоял на Траутвайнском Мосту через Северную Реку в хрустящем белом фартуке и новом, слегка великоватом, поварском колпачке. Зам только что попрощался с родителями и, едва сдерживая слёзы, вглядывался в удаляющуюся фигуру отца – вскоре лазоревые всполохи растворились у горизонта. В голове звучали слова матери: «Трудись усердно, Зам, чтобы мы гордились тобой!»
Зам сделал последний глоток и вытер слёзы.
– Я буду работать усердно, – тихо сказал он вслух. Он чувствовал внутри себя и силу, и задор. – И вы будете мною гордиться!
Зам спустился на кухню, чтобы присоединиться к товарищам, и увидел, что все сгрудились вокруг стола главного пекаря. Бальтазар Боабаб повернулся к Заму, в глазах его читалось удивление и восхищение.
– Отличная работа, Зам! – воскликнул он, показывая на Принцессу, которая остужалась на фарфоровом кондитерском манекене. – Я и подумать не мог, что у тебя такой талант к работе с сахаром!
– Собственно, я и сам не подозревал, – ответил Зам, покраснев.
– Можно мне облизать кастрюльку? – перебил Лангдэйл, который уже прихватил посудину с лакомыми остатками.
– Разумеется, нельзя! – строго ответил Бальтазар. – Настоящий
