и Давид, взирающий на меня сейчас, подобно пауку, равнодушно наблюдающему, как в его сетях бьется муха.
Перестань, приказываю себе. Хватит сожалений. Главное, чтобы все поскорее закончилось.
В конце концов, это просто физические упражнения. Увы, попытка иронизировать над своей ситуацией проваливается.
– Тебе помочь, Есения?
Ледяной тон разрезает воздух лезвием. Встречаю взгляд Давида. Нечитаемый. Равнодушный. Он явно не из тех, кто любит показывать эмоции.
Скоро все закончится, еще раз подбадриваю себя. И едва сдерживаю истерический смех. Кажется, перестаю контролировать себя. Готова сорваться с места и бежать, крича от страха.
Нет, я не посмею. Я уже не владею собой, своим телом, жизнью.
Меня сделали разменной монетой…
Молния на платье сзади, а руки так сильно дрожат, что ничего не выходит. Жалкие потуги. На что Давид смотрит с равнодушием. Пока вдруг не делает резкий шаг ко мне. Платье издает жалобный треск, падает на пол, к моим ногам, а я остаюсь в одном белье. Машинально закрываюсь руками.
Снова захлестывает ненависть. Ослепляет меня, стискиваю руки в кулаки, вонзая ногти в кожу.
Как умудрилась попасть в этот средневековый кошмар?
Обхватываю себя руками, в безотчетном желании прикрыться, спрятаться от пристального взгляда.
– К постели, – пространство прошивает очередной резкий приказ.
Сердце подскакивает к самому горлу. Гнев, кипящий внутри, уступает место панике.
Я не хочу этого. Не желаю быть жертвой. Не хочу близости.
Только не сейчас и не с ним.
– Ко мне повернись.
Даже и не думаю выполнять приказ, я ему не кукла!
Резкий рывок, жалобный треск и верхняя часть моего белья безжалостно сорвана. Прикрываюсь руками как могу, но Давид резко обхватывает мои запястья и разводит руки в стороны.
– Сейчас не время играть в недотрогу, Есения. Снимай остальное, – хриплый приказ бьет как пощечина.
Руки дрожат, но я выполняю, потому что не хочу, чтобы он сам касался меня.
Хотя все равно коснется.
Давид тоже начинает раздеваться. Сбрасывает с себя футболку, штаны… мое сердце перестает биться.
Его тело роскошно: рельефные мышцы, мощный торс, крепкие длинные ноги. Он великолепен.
Мое внимание привлекает жуткий шрам на груди. Кривой, длинный. На идеальном теле он смотрится чужеродно. Странно, но при взгляде на него я чувствую боль.
Наверное, Давид пережил ее немало.
Сжимается сердце, хоть и глупо сочувствовать монстру, но меня пронзает острый спазм, словно могу ощутить то, что он пережил.
Похоже, Давид по-другому истолковывает мою гримасу.
– Прекрати смотреть на меня как на насильника, – обхватывает мой подбородок, сдавливая пальцами, заставляя поднять глаза на него.
Горящий взгляд голодного зверя.
Мне
