цыпочках прохожу в комнату. Давид спит, раскинувшись на постели, полностью заняв ее. Дыхание спокойное и размеренное. Я же пару часов провела на неудобном коротком диване. Правда по своему желанию.
Проскальзываю на балкон. Музыка стихла, гости видимо разъехались. Благословенная тишина. Только слышны тихие голоса работников. Убирают видимо последствия праздника. На свежем воздухе, закутавшись в плед, устраиваюсь в плетеном кресле. Прохладно, и вместе с тем так хорошо! Мне удается задремать.
***
Просыпаюсь от ощущения будто парю в воздухе. Приподняв тяжелые от сна веки понимаю, что так и есть. Байратов. Он держит меня на весу, несет… к своей постели.
– Нет… нет…
– Тихо. Ты заледенела. Что за дурацкая идея уснуть на улице? Сейчас не лето! Ночи еще холодные, – шепчет зло.
Сердце бьется часто‑часто, мысли туманятся, никак не могу сформулировать вопрос. Чувствую, как его ладонь, скользит вверх по моей спине.
– Ты собираешься открыть глаза? – раздается над ухом хриплый голос.
Только сейчас понимаю, что сжала веки, как испуганный ребенок. Распахиваю глаза, встречая буквально обжигающий взгляд Давида. На секунду мне кажется, что успела заметить в них затаенную боль, но в следующую секунду выражение его лица становится нечитаемым. От этого моя тревога лишь усиливается. То, что я успела заметить цепляет за душу и обезоруживает сильнее чем стальная хватка.
Давид ставит меня на ноги возле своей кровати.
– Тебе не надо спать в гардеробной. Я не трону тебя, Есения. Только если сама попросишь.
Наглый тип! Он слишком близко, делаю несколько шагов прочь от него. В полумраке удается разглядеть черты словно высеченного из камня лица. Жесткий рот, твердая волевая челюсть, прямой аристократичный нос.
Этот мужчина очень привлекателен. Мой муж. Так странно осознавать это.
– Оставь меня в покое, – говорю твердо.
– Увы, не могу. Тем более дать тебе замерзнуть до смерти. Хватит делать глупости, Есения.
Байратов берет меня за подбородок, вынуждая снова запрокинуть голову. Наклоняется и касается губами моих губ.
Впадаю в абсолютный шок.
Совершенно не ожидала такого действия. Нет воли к сопротивлению. Только полное оцепенение.
Губы Давида сухие, чуть шершавые. Почему их прикосновение так бесконечно приятно?
Собственные ощущения сбивают с толку. Почему тело стало таким податливым, уступая ему? Врагу, насильнику! Из груди которого вдруг вырывается короткий рык вожделения, пугавший меня до дрожи в коленях. В то же время он пробуждает потаенный уголок в душе, заставляет реагировать еще острее.
Как бы я хотела, чтобы все происходящее было лишь кошмаром! Особенно собственная реакция, поразившая и напугавшая до дрожи. Острое покалывание, жар по всему телу, трепет в груди.
Давид резко отодвигается от меня.
– Ложись в постель.
– Я не буду с тобой спать.
– Спи
