проспать, уйти пораньше, а по вечерам у нас было куда больше энергии. Все вокруг, и он тоже, думали, что мы встречаемся, хотя ничего такого вслух не произносилось. По сути, так и было.
Во втором семестре, когда все только началось, меня не покидало ощущение, что я разучилась и забыла, каково это, когда – просто. Вот он, симпатичный парень с чувством юмора, и живет он со мной в одном городе, и другой у него нет (конечно, я навела справки). После первого раза он спросил, не собираюсь ли я сбежать – наверное, я выглядела совсем растерянной от того, что и тут все оказалось легко: он не ждал, пока рак на горе свистнет, сам проявил инициативу, и нам обоим было хорошо. Это вообще законно?!
Я тогда почему-то разозлилась на Пашу и перестала ему писать. Да, я по-прежнему это делала, а тут решила прекратить… и меня хватило на два дня. Я говорила себе, что привязалась к нему как к человеку, но… ага-а.
Вернуть его интерес после «помолвочного» тура у меня не вышло – мы даже ни разу не виделись. Пытались строить планы, но всегда неубедительные. Не «вечером выезжаю, скучаю-люблю», а «надо попробовать через пару недель, посмотрим, как там с выходными». У меня была мысль выяснить, когда Паша свободен, и приехать к нему сюрпризом, но не хватило уверенности. Для такого нужно знать, что тебя точно ждут и будут рады, а Паша держался приветливо, но совсем не так, как мне бы хотелось.
Я нервничала, психовала. Жаловалась маме. После того как съехала Марта, у нас даже появилась традиция иногда, как мама это называла, «изливать друг другу душу» по вечерам на кухне с бокалом вина или баночкой сидра. Вот только душу изливала всегда я – и в конце концов всегда ревела.
Мама, конечно, советовала поставить крест на Паше. То есть общаться-то можно, раз мне так надо, но не нужно ничего от него ждать, говорила она. Лучше считать его далеким другом по переписке и спокойно встречаться с кем-то другим. По факту Паша уже и был далеким другом – мы не флиртовали, он не писал мне, как раньше, нежных словечек. Наша веселая, остроумная, нежная, милая переписка превратилась в нечто безжизненное. Я пыталась ее реанимировать: провоцировала на эмоции, рассказывала истории, спрашивала мнения Паши по разным вопросам, ласково к нему обращалась. Пару раз довольно пикантные фото присылала, но никакого эффекта не было. «Красиво», – комментировал Паша и переводил тему. Хорошо хоть, что не просил больше такого не отправлять.
И все же я никак не могла отлепиться от мысли, что он мой жених. Жених! Может, если бы не его предложение и то путешествие, это был бы просто очередной проходной роман, даже без секса. То, что произошло у нас в последнюю ночь, так назвать было сложно – Паша меня практически и не касался! Но у меня было связано с ним слишком много всего такого, что не было связано еще ни с кем. И плохого, болезненного тоже. Наверное, потому меня и зациклило. Я так ни о чем и не спросила Марту, этого и не требовалось. Да, в какой-то момент тура я вроде как засомневалась, попыталась себя успокоить, но на самом деле все было очевидно.
К концу ноября маме надоело наблюдать, как я мучаюсь, и она предложила мне официально выяснить с Пашей отношения и расстаться, раз уж в своей голове я этого сделать не могу. Наградой она назначила совместный выходной в спа. Я долго собиралась
