если какой-нибудь смельчак позволял себе лишнее, то могла, не задумываясь, здоровенной оплеухой сбить нахала с ног.
– Тебя уже определили в группу? – несмело спросил ее Коля.
– Нет еще, а вас?
– И нас нет. Хорошо бы всем вместе в одну группу попасть!
– Со мной не советую! – засмеялась Валя. – Меня медсестрой пошлют, а я, хлопчики, до смерти крови боюсь!
Валя задумалась. Мама с ног сбивается, работая няней в районной больнице, отец с утра до вечера на станции, а дома Лизка с Ленкой, совсем еще несмышленыши. Бывало, шлепала их, а теперь сердце по ним изболелось, хоть и не маленькие, в школу ходят. Поди, вся картошка в огороде погниет – убрать некому.
– Неужто, ребята, не кончим немца к зиме? – со вздохом спросила Валя. – У меня дома уж и учебники за десятый класс куплены!
С середины октября в тыл врага начали уходить первые группы. Опустели койки в казарме. Ушли группы Кравченко, Беспалова, Грициненко. На их место приходили с путевками окружкома застенчивые, немного растерянные новички. В клубе показывали новые фильмы: «Котовский», «Александр Пархоменко»; неизменным успехом пользовался документальный фильм «Разгром немецких войск под Москвой».
Военная подготовка шла теперь от зари до зари. Времени не хватало. Хотя Володя обещал себе ничего, кроме боевых наставлений и уставов, не читать, для «Алых парусов» он все же сделал исключение. Володя проглотил ее за ночь, а на следующее утро он встретил на занятиях по топографии девушку, которая живо напомнила ему Ассоль, хотя волосы у нее были не темно-русые, а черные и блестящие, как воронье крыло (это сравнение очень любил Майн Рид), и одета она была не в платье из белого муслина с розовыми цветочками, а в защитного цвета гимнастерку, короткую, до колен, юбку и кирзовые сапоги. Зато глаза у нее, черные, по-монгольски чуть раскосые, были совсем как у Ассоль – прекрасные, несколько серьезные для ее возраста.
Она сидела рядом с Валей Заикиной, и та, безошибочно определив «азимут» Володиных взглядов, шепнула ему:
– Хочешь, познакомлю? Нонна Шарыгина!..
– Что ты! Что ты! – испугался Володя. – Померещилось тебе!
Но теперь он всюду искал ее глазами – на стрельбе, на занятиях по минному делу, в столовой и в клубе. У Заикиной он выведал, что Нонне семнадцать лет, что нет у нее ни отца, ни матери, старшая сестра Лида прятала паспорт Нонны в сундук, не желала отпускать ее на войну, называла ее (как все – Ассоль) полоумной и хотела, чтобы Нонна корпела счетоводом над бумажками где-то на заводе в Орджоникидзевском крае.
Как-то на занятии по минному делу Володя до того размечтался, заглядевшись на Нонну, что не услышал вопроса, который ему задал сержант Васильев.
– Курсант Анастасиади! – повторил свой вопрос Васильев. – Сколько нужно тола, чтобы взорвать телеграфный столб?
Володя вскочил, захлопал в растерянности глазами:
– Извините, товарищ сержант!..
