с принципа-ми советского диалектического материализма), а также по подозрению в причастности к искусно сфабрикованному советскими властями «делу врачей» в 1952 году. Не следует забывать о том, что в 1930-е годы Лурия уже подвергался нападкам за проводимую совместно с Выготским разработку культурно-исторической теории в психологии. Кроме того, в той самой книге Лурии 1930 года главу о беспризорных написала его сотрудница Анна Миренова, расстрелянная в 1945 году за «участие в контрреволюционной группе» на Бутовском полигоне, в двадцати километрах к югу от Москвы, массовые захоронения на котором были обнаружены лишь в начале девяностых годов[13].
В эпоху застоя, в период бесцветного правления Брежнева, цензура была не только официозной – люди и сами избегали некоторых тем, старались быть осторожными: можно сказать, эта самоцензура стремилась изменить, перекроить прошлое, и даже настоящее тонуло в прошлом, о котором предпочитали не вспоминать. Значительно позже я понял, что молчание Лурии и друзей моего московского периода не свидетельствовало о проявлении конформизма: так залечивалась глубокая рана, которую им было трудно выразить словами.
С другой стороны, феномен беспризорности является частью куда большей проблемы, затронувшей миллионы детей в Советской России, о которой хорошо сказал Доминик Фернандес в своей речи по случаю избрания русского писателя Андрея Макина членом Французской академии: «Едва родившись, вы уже были сиротой. И тем, кто жалел вас, представляя себе малыша, лишенного опоры, которая была у других детей, вы бы ответили, что в России в то время, учитывая двадцать шесть миллионов погибших на войне и бесчисленных жертв сталинских репрессий, было по меньшей мере пятьдесят миллионов сирот. Сиротство было тогда обычным делом»[14].
Николай Асеев
За синие дни
В Крыму расцветают черешни и вишни,
там тихое море и теплый прибой.
А я, никому здесь не нужный и лишний,
не знаю, как быть и что делать с собой.
А я пропадаю за милую душу,
за милую душу, за синие дни;
ночую без крыши и сплю без подушек,
скитаюсь без цели, живу без родни.
На Курском вокзале – большие составы,
доплаты за скорость платить не могу.
А мне надоело стрелять у заставы,
на темном подъезде на желтом снегу.
Уже декапод нажимает на рельсы,
уходит на юг, как и в прошлом году…
Смотри, беспризорник, вернее нацелься,
ныряй под вагон на неполном ходу.
Залягу жгутом в электрический ящик,
от сажи и пыли, как кошка, рябой;
доеду – добуду краев настоящих,
где тихое море и теплый прибой.
Доеду – зароюсь в горячий песочек,
от жаркого солнца растает тоска;
доеду – добуду зеленую Сочу,
зеленую Сочу и Нову Аскань.
Нас
Анна Миренова, 1901 года рождения, была арестована 10 февраля 1945 г., осуждена 9 ноября и расстреляна 9 декабря того же года. Соломон Григорьевич Левит, 1984 года рождения, создатель Медико-генетического института в Москве, где Лурия вел исследования высшей психической деятельности с применением близнецового метода, был также расстрелян как «враг народа» 29 мая1938 г. на Бутовском полигоне. Основные биографические сведения приводятся на сайте общества «Мемориал» в разделе «Жертвы политического террора в СССР»: https://base.memo.ru/, в базе данных которого насчитывается более 3 000 000 записей.
Тема сиротства была актуальна в советской литературе и кино, к ней продолжали обращаться и в более позднее время. Вспомним трилогию Анатолия Приставкина (1931–2008), действие которой происходит в годы Второй мировой войны. В повести «Солдат и мальчик» (
Среди фильмов последних десятилетий следует упомянуть: «Ночевала тучка золотая» (1989) Суламбека Мамилова по роману А. И. Приставкина; «Итальянец» (2005) Андрея Кравчука – история мальчика из провинциального российского детдома, который не хочет, чтобы его усыновила итальянская бездетная пара, и сбегает на поиски родной матери; и «Нелюбовь» (2017) Андрея Звягинцева – рассказ о ребенке в современной Москве: семейная пара на грани развода хочет отправить сына в детский дома, и мальчик от отчаяния пускается в бега, как когда-то беспризорники.
