где-то в коридоре громко вскрикнула женщина, и тут же раздался плач ребёнка. Все присутствующие смолкли и обернулись в сторону двери. У Генриха сердце сжалось в плохом предчувствии, он немедленно бросился вон из зала. За ним последовали Патриция и Клос Кроненберг. В коридоре с пола тяжело поднималась Астрид, придерживая на руках мальчика. Она упала буквально в шаге от ведущей вниз крутой лестницы. Грузная женщина охала и причитала, потирая ушибленное бедро, и одновременно ласковыми словами пыталась успокоить плачущего ребёнка, испугавшегося падения. Вокруг пострадавших с заботой суетилась Ханна.
– Что здесь произошло?! – взревел ландграф.
– Ох! Простите, ваше сиятельство, – застонала нянька. – Я споткнулась и упала… Не смогла удержаться, ведь ребёночек на руках…
– Ты посмотри! Ещё бы шаг, и ты упала бы с лестницы!
– Я вижу. Но благодаря Богу милосердному, я не дошла до неё и мальчика удержала.
Разгневанный Генрих забрал из рук Астрид плачущего Берхарда и внимательно осмотрел его лицо, голову, руки.
– Берхард ушибся? – спросил он. – Почему никак не успокоится?
– Я смогла удержать его, – сама испугавшись, оправдывалась няня. – Он больше напуган. Простите меня, господин, я же не специально. Что-то попало мне под ногу, и я не удержалась…
Взгляд ландграфа оставался злым и недоверчивым.
– Это правда, – вступилась за Астрид Ханна. – Я была здесь и всё видела. Только помочь не успела. Падая, Астрид лишь крепче прижимала к груди мальчика. Не наказывайте её, ваше сиятельство.
Генрих ещё раз озабоченно осмотрел сына и обнаружил, что на его ручке стал проявляться синячок.
– Малыш всё-таки ушибся, – проворчал он и оглянулся на супругу.
Она стояла неподвижно, и на её лице читалось то ли тревога, то ли сожаление, то ли скорбь. На самом деле, увидав рядом с упавшей нянькой Ханну, Патриция сразу обо всём догадалась. Верная служанка, зная о заклятии ведьмы Хельги, попыталась помочь своей хозяйке и каким-то образом учинила мелкое препятствие на пути Астрид, и та, споткнувшись, упала. Однако задуманное не получилось. Астрид не только не скатилась с лестницы сама, но и удержала от этого ребёнка. Да, Патриция сожалела, что так произошло, что Берхард всего лишь слегка ушиб руку, а не расшиб себе голову.
Генрих же, веря в доброту супруги, принял её сожаление за сочувствие, а её оцепенение за испуг. Стремясь поскорее утешить Патрицию, Генрих подавил в себе гнев и уже мягче проговорил:
– Слава Богу, всё обошлось, дорогая. Причин волноваться больше нет.
– Слава Богу, – тихим эхом отозвалась Патриция, едва сдерживая слёзы досады.
– Простите меня, госпожа, не карайте! – просила нянька. – Я ж не нарочно!..
– Упокойся, Астрид, – отозвалась на её плач Патриция. – Никто тебя не накажет. Мы верим тебе.
Генрих нахмурил брови, всё ещё сердясь на неуклюжесть няньки, но высказывать своё
