слова!
Хельга уверенно смотрела в глаза ландграфа, она не боялась его. И взгляд её чёрных глаз был так тяжёл и твёрд, что Генрих первым почувствовал неловкость и отвёл взор в сторону. Он повернулся к Эльзе, вокруг которой уже суетились служанки, меняя простыни на кровати и стараясь переодеть свою госпожу. Её лицо стало совсем белым, и губы теряли нежный розовый оттенок; свет карих глаз скрылся под тёмными длинными ресницами, дыхание почти незаметно.
– Она жива ещё? – сдерживая стон от боли в сердце, тихо спросил Генрих.
– Конечно, жива, – подойдя к нему, ответила Хармина. – Не верьте вы этой Хельге, ваше сиятельство, Эльза обязательно поправится. Роды прошли трудно, она очень устала.
– А где мой сын?
– Он в другой комнате, повитуха им занята. Вы не волнуйтесь, с мальчиком всё в порядке.
Дверь в спальню отворилась, и вошёл длинный худой мужчина с кожаным сундучком в руках. Это был лекарь Гойербарг.
– Наконец-то вы пришли! – бросился навстречу ему Генрих. – Теперь вся надежда только на вас, гер Питер. Вы должны спасти Эльзу.
Питер Гойербарг молча склонил перед ландграфом свою худощавую фигуру и без лишних слов направился к кровати больной. Хлопотавшие вокруг госпожи прислужницы расступились, пропуская лекаря, и встали поодаль в ожидании указаний.
Понаблюдав немного за действиями Гойербарга, Генрих отвернулся и отошёл в сторону. Боль в сердце постепенно нарастала. Мужчина вспомнил, что не захватил с собой капли, успокаивающие физические страдания сердца. Ну, ничего, лекарь же рядом, и в его кожаном сундучке, что он всегда носил с собой, обязательно есть это лекарство. Однако сейчас отвлекать Питера Гойербарга не стоило, сейчас он был нужнее другому пациенту.
Скрипнула дверь. Генрих заметил, как из комнаты вышла Хельга. От этой ведьмы никакого толка. Даже возникли сомнения в её лекарских способностях. Разве что, извлечь пользу от неё, как от провидицы? Генрих тоже покинул спальню.
– Хельга! – позвал он удаляющуюся женщину.
Хельга остановилась, обернулась, но не тронулась с места. Генриху пришлось самому подойти к ней.
– Если ты провидица, как говорят люди, то наверняка знаешь, кто совершил эту жестокость с Эльзой? – спросил он.
Ведьма утвердительно кивнула.
– Кто?
– Прости, ландграф, но Эльза просила меня не говорить тебе имени преступника.
– Почему? – удивился Генрих.
– Она не хочет, чтобы ты карал этого человека.
– Что за ерунду ты говоришь? Я знаю, что Эльза слишком добра, но разве она может не желать наказать того, кто хотел убить её?
Хельга молчала, и лишь невозмутимый взгляд её чёрных глаз говорил, что другого ответа собеседник не получит. Спокойствие и упрямство ведьмы нервировали Генриха.
– Говори! – приказал он. – Ты не имеешь права покрывать преступника! Говори, или я пытками вырву из тебя его имя!
– Я
