том, что нам обоим и так хорошо известно? – в ином случае он бы рассердился, но при этой встрече было не до того, чтобы выяснять отношения.
Катажина внезапно перестала ронять слезы, но продолжила в том же духе:
– Ну и нашел себе королеву?
В ее голосе послышалась неприкрытая ирония, однако Сигизмунд не обратил внимания на то, каким тоном это было сказано.
– Я пришел увидеть дочь…
– А все же, кто теперь станет твоей женой? – не сдавалась Костелецкая. – Из Московии возьмешь? Может, землячку Барбары подыщешь? Или полька на уме?
– Полька у меня одна.
– Вот именно – одна я, – слову «одна» она придала особый смысл: – Одной и останусь.
Сигизмунд все больше убеждался, что разговор нужно переводить на другую тему, иначе могут начаться взаимные упреки, а это закончится ссорой:
– Лучше бы сказала, как дочь назвала.
– А никак!
– Почему? – удивился он.
Костелецкая вытерла слезы:
– Какой же ты недогадливый! А еще король…
Она внимательно посмотрела на него, будто бы изучая:
– Я же люблю тебя, несмотря ни на что. Поэтому и хочу, чтобы имя нашей дочери придумал сам.
– Я?
– Ты!
Сигизмунд изумленно посмотрел на нее. Оказывается, он плохо знает Катажину. Стало приятно, что выбор имени для дочери она отдала на его усмотрение. Ошеломленный таким предложением, не знал, как и поступить. Почему-то в памяти возникли только два имени: Барбара и Катажина. Но понимал, что оба вряд ли подходят.
Предложить Барбара – Костелецкая обидится, поняв, что он никак не может забыть о своей умершей жене и таким образом хочет увековечить ее память. Назвать Катажиной? В данном случае это вряд ли уместно.
– Что-то долго думаешь, – прервала молчание она.
– Чтобы не ошибиться.
– Как назовешь, так и будет.
– А если Беата? – неожиданно предложил он.
Думал, что Костелецкая не согласится, но та не возразила:
– Беата, так Беата.
Правда, все же заинтересовалась:
– А как полностью оно будет звучать?
– Беатриса.
– Чудесно!
Катажина согласилась так быстро, что Сигизмунд поинтересовался:
– Неужели тебе все равно, почему я решил так назвать нашу девочку?
– В самом деле, почему?
– А потому, – объяснил Сигизмунд, – что Беата происходит от латинского слова «беанус».
– Куда нам это знать! – чувствовалось, что говорит она искренне, не пытаясь иронизировать.
– «Беанус» переводится как «благословенный», а проще говоря – «счастливый».
– Ты хочешь, чтобы наша дочь была счастливой? – обрадовалась Катажина.
– А ты против?
Костелецкая прижала девочку к себе:
– Будь
