полиции, этот субъект в стоптанных сапогах и пыльных шароварах ни разу в театре, поди, не бывал.
Филиппов не стал подгонять, как того хотел дворник, а улыбнулся, неспешно убрал со своего плеча несуществующую пылинку и сделал вид, что спешка ему ни к чему.
Вначале дворник словно бы сделался ниже ростом, но потом распрямил плечи. Видимо, раскусил замысел важного господина.
– В последний раз, – начал Савелий, – я господина Власова видел вечером двадцать четвёртого августа. Он спешно прошёл по двору, взял извозчика и куда-то поехал. О визите он даже Варваре не сказал…
– Кому? – перебил Филиппов.
– Служанке своей, Варваре Семенидовой, а ей он обо всём доклад имел. Так вот и она мне следующим днём ничего не сказала.
– Стало быть, ты Власова видел в последний раз двадцать четвёртого, а Варвару – двадцать пятого?
– Я ж о том и толкую, ваше превосходительство…
– Владимир Гаврилович, – начальник сыскной полиции кивнул головой.
– Я ж о том же, Владимир Гаврилович, – казалось, дворник во рту перекатывал и смаковал имя с отчеством.
– В котором часу ты её видел?
– То ли в пятом часу, то ли в шестом. Звиняйте, но точнее сказать не могу, часов не имею, а колокольный звон пропустил.
– Допустим, в шестом, – сказал Филиппов. – И о чём с ней разговаривал?
– Да так, перекинулись парой слов. Звиняйте, Владимир Гаврилович, говорила, что следующим днём должны переехать в Парголово.
– В Парголово? – удивлённо спросил Филиппов.
– Ну и я о том же. Что ж, говорю, Варвара, вы на зиму на дачу переехать решили? Наши-то остальные жильцы на лето нанимают. А мы, отвечает, не все. Мы когда хотим, тогда за город ездим. Я ей: право ваше. А что это, говорю, Николай Иваныч выскочил вчера, как скаженный? То всегда поздоровается, а тут молнией проскочил и чуть было с ног не сбил. А она: да я и сама не знаю, что с ним вчерась было. Так вот постояли и разошлись.
– Двадцать пятого Николай Иванович гостей не ждал, или кто к нему приходил?
– Эт, сколько времени-то прошло, Владимир Гаврилович, разве ж упомнишь?
– Ты, братец, вспоминай. Может быть, от твоих слов поимка преступника зависеть будет.
– Ежели так, – дворник почесал бороду, – двадцать пятого, говорите… Двадцать пятого, двадцать пятого… – сощурил глаза и губы в трубочку сложил, потом брови вскинул и обрадовано сказал: – помню я. Ей-богу, помню. К Николаю Иванычу гость приходил, хотя юркнул в подъезд, но я его заприметил. Это приятель господина Власова был.
– Который?
– Тот, что в лейб-гвардии Сапёрном батальоне служит.
– Ты не мог ошибиться, ведь говоришь, далеко было? – недоверчиво спросил Филиппов.
– Не, и выправка егойная, и шинель…
– Так двадцать пятого тепло было, неужели приятель Власкова в шинели пришёл?
– Ну, я… – протянул дворник. – Нет, – вдруг твёрдо сказал он, – это прапорщик
