был совершенно другим в сравнении с провинциальным волейболом. Поэтому при встрече в «теремке», как мы называли наш техникум, с местными волейболистами – преимущественно из клуба «Экран» – сразу осознал весь масштаб пути, по которому мне предстоит пройти, чтобы обрести должный уровень.
А спортсмены, которых я встретил у двери в зал, где проходили занятия волейбольной школы, куда я пришел записываться (в сорока минутах езды на электричке), были волейболистами чуть другого формата, чем «экрановские», городские товарищи по учебе. Здесь занимались представители той самой «золотой лиги», которые именуются «великими» и «элитой элит», – моя любимая провинция.
Представителя такого великого волейбола – воплощенную идею этой игры – я впервые встретил в «теремке» двумя неделями раньше. Это оказался не обыкновенный волейболист – это был феномен, особая порода. Когда ты заглядываешь в горнило идеи и смысла какого-либо явления, в самую его суть, всегда можно обжечься от прямого попадания энергии. Вот и я чуть не обжегся от этого излучения, увидев столп всех смыслов не только волейбола, но и мирового спорта в целом.
Когда я увидел эту воплощенную идею волейбола, быстрым шагом идущую ко мне по двору техникума, то сначала, честно сказать, чуть не разочаровался в спорте вообще: я же только потом понял, в чем тут смысл и тайна, а сначала при приближении этого человека почуял что-то неладное. Но, как ни странно, одновременно с этим ясно как белый день осознал, что вот именно этот экземпляр станет моим товарищем на долгие годы, а может быть, и навсегда. Я с детства притягиваю к себе самый неказистый и внешне неудачный сорт людей. Но именно они впоследствии становятся моими верными друзьями на всю жизнь. И именно в них, как выясняется теперь, я обнаруживаю сокрытую тайну жизни, смысл существования человечества на Земле, да что уж скромничать – смысл всей Вселенной, всего мироздания; что-то совсем рядом с Богом.
– Привет! Я слышал, ты на кафедре спортивных игр в группе сто три? – с ходу спросил незнакомец.
Он произнес это с такой отвратительной дикцией, что мне пришлось едва ли не по губам читать смысл его слов.
– Дай-ка закурить, есть? – продолжал подошедший.
– Нет, – ответил я.
– А-а-а, понятно: некурящий. Я тоже бросаю.
После этого он достал пачку сигарет и закурил.
Я ничего не сказал, так как понял по его поведению и виду, что это еще не самая большая странность, которая может от него исходить, и что меня ждет веселое общение с этим типом. Хотя по измятости и толщине пачки сигарет, из которой он достал свое курево, я все же догадался о его прагматичном подходе. А он еще и волейболистом оказался! Да уж… Он мне так и сказал тогда: «Я, Андрей, волейболист. Волейбол для меня – всё».
– И давно ты им занимаешься? – спросил я.
– Всю жизнь, – ответил он, растягивая отсыревшую сигарету.
Всю
