значит, хочешь попасть?! – злорадно выкрикнул мужской голос, за что получил судебным молотком по мыслям.
– Чёрт с вами! – устало и раздосадовано сказал судья Кнедлику. – Говорите что хотите.
– Благодарю, Ваша честь. И также благодарю за вопрос, заданный мне неизвестным господином, про якобы моё желание попасть в рай. Ибо в конце моей речи он получит ответ на свой вопрос.
А пока завершу рассказ о Зденеке. Мы сблизились. Иногда встречались, разделяя бутылку вина или портвейна. И однажды он пригласил меня в свою квартиру. Если, конечно, можно назвать квартирой ту убогую маленькую комнатушку, которую он снимал на чердаке дома по улице Жатецка. В тот вечер он изрядно напился и хвастался мне своей дедовской двустволкой. Нацелился на меня, словно показывая, что у него всё под контролем. Мне это крайне не понравилось. И я выхватил ружьё у него из рук со словами: «Когда ты случайно совершишь непоправимое, твоя совесть уже не сможет найти оправданий и спрятаться за смертью Элишки. Ты останешься один на один со своей совестью. Твои страдания будут невыносимыми, и этим ты усугубишь свою карму».
На эти мои слова Зденек откровенно и злорадно засмеялся. Он смеялся долго. А когда закончил, посмотрел на меня таким взглядом, при этом ничего не сказав, но в этом взгляде я отчётливо прочёл: «Мне плевать на свою карму, я лишь хочу добиться справедливости в этой жизни».
Человек с таким вектором мысли не способен избавиться от страданий. Тогда я вдруг осознал, что ружьё находится в моих руках и цель – вот она. Я направил ружьё на Зденека. Он усмехнулся, видимо, подумав, что я шучу. Тогда я сказал:
«А что, если я тебе скажу, что во всей твоей истории я поддерживаю отца Элишки?»
«Не верю», – вновь сквозь усмешку сказал он.
«Не веришь? Ты всё время был так занят жалостью к себе, что даже не удосужился спросить меня, кто я и почему терплю все твои романтические слюни?»
«И кто ты?» – уже без усмешки и с настороженностью спросил Зденек.
Я сказал: «Я писатель, – это я соврал, сам не знаю, откуда эта мысль пришла в мою голову, – и слушаю твою историю лишь для того, чтобы собрать материал для очередного рассказа. Ты для меня – всего лишь персонаж. Литература хоть и воспевает жизнь, является жизнью лишь в процессе написания, но когда история уже написана – для автора она становится мёртвой, автора уже манят иные истории. Вот и получается, что ты для меня интересен лишь здесь и сейчас. Но завтра ты будешь для меня мёртвым. Следовательно, я тоже, как и отец Элишки, ставлю смерть выше любви. Любовь – ничто по сравнению со смертью. Смерть мотивирует к созданию чего-то великого. Любовь, по крайней мере, та романтическая, которой ты грезишь, приводит лишь к великим разрушениям. О, если бы Элишка осталась жива и вы бы сочетались с ней узами брака, позже ты бы узнал всё её несовершенство и совершенство смерти. Отец Элишки был прав, ты не достоин смерти».
Зденек
