и мнет ковыль…» Только вот на этот раз, этим ковылем могут стать люди.
Божедар дал мне несколько минут, чтобы я смогла переварить всю информацию и немного прийти в себя, а потом проговорил:
– Если я правильно помню, то дед Авдей может нам рассказать о том, как наши люди уничтожили фашистскую лабораторию под Сапен-горой. Нужно поговорить с ним. Возможно, он даст нам ключ к будущей диверсии.
Я с испугом посмотрела на мужа.
– Ты думаешь…?
Он пожал плечами.
– Мы должны быть ко всему готовыми. Мало ли…
А я чуть не застонала от злости! Опять это чертово «мало ли…»!!!
Глава 4
– Авдейка!!!! К командиру!
Молодой парнишка лет семнадцати, сидевший у костра и старательно начищавший трофейный браунинг, повернул голову в сторону зовущего.
– Чё? Прямо сейчас?
Чувствовалось, что парнишке не хотелось отрываться от своего занятия. Молодой мужчина с окладистой бородой, сидевший напротив него, прогудел басовито:
– Эх молодежь зеленая! Если командир зовет, то прямо сейчас и бежать сломя голову надо! Привыкай. Мы тут тебе не какая-то вольница, мы – партизаны. А ну давай живо!!
Парнишка, которого назвали Авдейкой, с нежностью погладил поверхность пистолета, и, засунув его себе за пояс, поднялся, и с сожалением проговорил, обращаясь неизвестно к кому:
– Эх… Жалко, что патронов не добыл…
И скорым шагом направился к командирской землянке.
Был он не очень высок ростом, да и в плечах – точно не косая сажень. Но худая и жилистая фигура, стремительный и почти бесшумный шаг, говорили сами за себя. В лесу этот парнишка дал бы многим форы в скрытности передвижения.
Авдейка толкнул тяжелую, сбитую из плах дверь, и в нос ударил запах копоти, табака, и еще тяжелого, мужского пота, пропитанного запахом хвои и нагретой смолы. Внутри было почти темно. Только на столе горела, чадя, старая сплющенная на конце гильза, заменявшая лампу. Из-за тусклого пламени можно было едва-едва разглядеть то, что было в землянке. Деревянные шконки, аккуратно заправленные серыми солдатскими одеялами у самой стены, в углу небольшая печка-буржуйка, рация, и еще, какие-то ящики, грудой стоявшие с правой стороны от входа. Все это едва проглядывало из сгустившегося по углам сумрака. За небольшим столом сидело два человека. Один бы Иван Савельевич, командир отряда, невысокий кряжистый мужичок, с выдающейся лысиной во всю голову и шикарными пшеничными усами «а ля Буденный». А вот другого Авдейка видел впервые. Обычная солдатская гимнастерка безо всяких знаков отличия, холщовые темно-серые штаны, заправленные по деревенской привычке в низкие кирзовые сапоги. Поверх широкий ремень из толстой бычьей шкуры с выжжеными замысловатыми рисунками. Таких ремней Авдейка еще отродясь не видел.
