врастаем друг в друга. Делимся частицами. Впитываем привычки.
Всё. Я пойду в гостиную.
И в какой-то момент мы становимся единым организмом. Который общается сам с собой. Буквально такой сумасшедший сидит и говорит что-то в стенку. Бормочет. А на самом деле говорит сам с собой. И вот он обязательно выражает свои мысли странным образом. Он обязательно говорит искусственно. Ну, потому что он говорит сам с собой. Это же смешно смотрится со стороны. Но со стороны не смотрится. Некому потому что. И никто не фиксирует. А он, как дурак, говорит. Знаешь, такие в автобусах ездят. Сидит, бубнит в стекло.
Орет на окружающих.
Орет на окружающих. Чего ты вернулся.
Чашку забыл.
Орет на окружающих, обвиняет их во всех грехах. К стенке, говорит, таких, как вы. Да, всех расстрелять. Да-да, с тобой говорю. Ну и так далее.
Меня такие пугают.
И вот такой же организм сидит взаперти.
Обезьяна.
Обезьяна. Сидит и пытается сам с собой как-то разговаривать.
Это то есть мы так говорим.
Ну да.
Когда приедет.
Он же говорил, что в четверг.
Я же говорил, что в четверг.
Забыл. Прослушал.
Он никогда его не слушает.
Ты никогда меня не слушаешь.
Будешь допивать.
Нет. Остыл.
Я тогда допью.
А еще я, знаешь, о чем подумал. О вот этой инсталляции. Такой механический робот. Неравномерно вращается. В таком аквариуме что ли. Вращается и разбрызгивает красную краску, густую темно-бордовую краску. Прямо по прозрачным стенкам аквариума. Фонтаном. И краска стекает разводами. Как вино в бокале. Ну как когда вращаешь бокал. Разбрызгивает по определенному алгоритму. Конвульсиями. Потом прерывается и начинает краску смывать. Пол протирает, стекла. Его сделал какой-то японец.
Была художница. На площади мыла кости.
Да. Но это другое. Тут запрограммированный механизм
Я тоже про эту штуку читал.
Не сидится.
Не сидится.
Тут запрограммированный механизм совершает действия, явно отсылающие к чему-то. Метафора.
Причем в лоб. Очевидная.
А все-таки непонятно.
Ему всегда что-то непонятно.
Когда приедет, будет по-другому.
Не будет. Будет так же. Но теснее.
Метафора запрограммированного насилия.
Все-таки обыкновенный чай без добавок на вкус, как размоченный в кипятке бумажный пакет.
И у насилия есть зритель.
Он всегда очень много говорит.
Ты всегда слишком много говоришь. Много лишнего.
Но что-то интересно.
Что-то интересно.
Началось в слякотный промозглый день. Выпала месячная доля осадков. Заметно похолодало. Стало тихо. Многие сидели перед телевизорами и громко разговаривали.
