въехала, какого фига старикашка все это затеял. Книжки мне не особо нравились. Вика иногда читала перед сном всякую чепуху для мелюзги – ну, про Колобка или курочку Рябу… А в садике мы должны были рассказывать на утренниках стишки. Я туда проходила совсем недолго, потому что мы переехали, а в новый садик меня уже не взяли.
Я хотела сказать, чтобы Карамазов перестал… Но на третьем или четвертом предложении со мной что-то произошло. Я вдруг увидела все то, о чем он читал своим негромким голосом – таким приятным, будто пушистым. Комната заполнилась высоченными соснами. Запестрели крыши городка в долине у реки, мальчишка помчался со всех ног в чащу леса, а на ветке принялся скакать Стеклянный Человечек в ярко-красных чулках, то оборачиваясь белкой, то вновь превращаясь в старичка… Я входила, замерев, в горницу великана, и мое сердце билось вместе с теми сердцами, что он хранил в стеклянных банках… Когда выросший Петер убил свою жену, у меня слезы хлынули по щекам.
Карамазов не прервался, чтобы утешить меня. Он продолжал читать.
Не знаю, сколько прошло времени. Когда он перевернул последнюю страницу и закрыл книгу, я сидела в каком-то потрясении. Мне отчего-то было плохо и в то же время так хорошо, что хотелось реветь в голос. Я молча вытирала слезы.
Карамазов уставился на меня своими выпуклыми глазами. Во взгляде мелькнул интерес.
– Занятно, занятно… Тебе понравилась эта история?
Понравилась? Она переполняла меня! Это я погибала от рук жестокого мужа, и я рыдала, оплакивая свою жену, которую сама же и убила, и лесорубы отплясывали у меня в голове, и золото звенело, и мохнатые еловые ветви кололись изнутри. Это было жутко и прекрасно.
– Как ты думаешь, чем занимаются плотогоны? – спросил Карамазов.
Я замялась. По правде говоря, значение очень многих слов в этой сказке было для меня неясным.
– Представь дровосеков, которые рубят лес. Свалив дерево, они должны перевезти его в другое место. Проще всего это сделать, используя течение реки…
Шаг за шагом Карамазов объяснил почти все незнакомые слова. Шаровары, стеклодувы, сплавщики, холсты, угольные ямы, камзолы, гульдены… Моя голова распухла от новых знаний.
Став постарше, я задумывалась: с чего это Карамазову втемяшилось читать чужому ребенку сказку Гауфа?
Со временем я нашла ответ. Дима-дед был Стеклянным Человечком. Но в нашем маленьком городке никому не были нужны его дары. А Карамазов хотел одаривать. Хотел, чтобы им восхищались.
Ну да, он писал за местных теток кляузы. Кое за кого писал и обычные письма. Узнав об этом, я как-то пошутила, что на зоне его умение было бы очень востребовано. Карамазов вздрогнул, помрачнел и замкнулся в себе. На следующее утро я обнаружила, что он в стельку пьян.
Но что такое письма! Чепуха. А вот открывать ребенку шаг за шагом новый мир… Вести за руку, ловить его восхищение… А я восхищалась на полную катушку. Читать сама я так и не полюбила. Но во мне открылся Слушатель. Жадный, требовательный. Готовый глотать все, что положат в его разинутый клювик.
