писать бесконечные милые истории.
Он снова и снова (втайне, конечно, от Надьки) перечитывал материалы по делу Павла Климентьева. Мониторил, как продвигается расследование убийства Рыжкиной. Вытащил из архива собственный (еще семилетней давности) текст по похожему делу.
Насколько легко получалось быть отстраненным тогда – и как сложно теперь, когда его любимая женщина тоже ждет ребенка!
Никак не мог отделаться от мысли о нехорошем предзнаменовании.
Но в расследование влезть чертовски хотелось.
Дима создал в компьютере новую папку, защитил от случайного Надюшкиного взгляда паролем и начал набрасывать план действий.
Демьян Степанович по Машке скучал. Вроде чепуховая девка, склочная, и с Юрой плохо жили, но к нему нормально относилась. Хотя старику-инсультнику ничего хорошего от жизни ждать не приходится. Сколько случаев, когда невестки инвалидов гнобят, в дома престарелых спихивают.
А у них наоборот. Юра, сын родной, не обижал, но и только. «Привет, батя. Фу, сколько насрал. Хавать будешь?» Никогда не спросит: «Как настроение у тебя?» О том, что у отца парализованного есть иные потребности, кроме базовых, даже в голову не приходило. Телевизор в комнату поставил, сетку от комаров на окно приспособил – вот и вся забота.
А Машка ему – и мазь от пролежней дорогущую. И вентилятор, когда Москву жара накрыла. И даже специальные очки-наушники заказала в Китае. Только она и подумала: в ящик круглыми днями пялиться – совсем с ума спятить, а читать тоже тяжело. Притащила подарок, улыбается, щебечет: «Вот, дядь Демьян, держи. Сможешь и дремать, и всякий ютуб слушать или музончик».
– Что ты возишься со мной? – прослезился тогда старик.
Она простодушно ответила:
– Да потому, что вы на Юрку похожи! Только умнее и водки не пьете!
Сын у Демьяна Степановича – чего перед собой лукавить – получился не слишком удачный. Воспитывал вроде как положено, но все равно парень лет с пятнадцати дурить начал. Попивал, дрался, мотоциклы угонял, мелочовку из магазинов таскал, в полиции на учете. А в восемнадцать присел за грабеж.
Больше всего отец опасался: пропитается тюремной романтикой и окончательно по наклонной покатится. Но Юра вышел с настроем правильным: «Баста. Больше никакого криминала. И так тебя, батя, до инсульта довел». Устроился на автобазу разнорабочим, вечерами грузчиком калымил. Денег в обрез, но Демьян Степанович не уставал повторять: «Заработанный ломоть лучше краденого каравая».
Юра вроде сам теперь понимал: не стоят шальные деньги многих лет за решеткой. Но от размеренной жизни скучал – слишком неугомонный характер. Вот и начал попивать, чтоб тоску развеять. Да не так, как в юности: когда налакался, а на утро на спиртное смотреть тошно. Нет, теперь Юра употреблял вдумчиво, подолгу. Неделями. Настоящие запои – и капельницы ставить приходилось, и учет в наркологии маячил. Ни Машка, ни даже ее беременность от дурной привычки сына не избавили.
Она и сама
