шутит из сельчан кто-то, – сердито отмахнулся Александр.
– Ага, – на этот раз голос комендантши буквально сочится сарказмом, – десять километров от Четвёрочки отбежал и в лесу дремучем на полянке неприметной траву по кругу умял, чтобы всем весело было.
– И кто же тогда эту самую полянку неприметную в лесу дремучем нашёл и посмеялся? – спросил Александр.
– Так ясно же дело кто, – Рая Евгеньевна ничуть не растерялась. – Витька Потапов, он у нас самый большой любитель по лесу шляться. Он и нашёл, только смеяться не стал. Да и возле Дубуяны, говорит, с пяток таких кругов видел. Причём, в разной степени свежести.
Да! Кстати! Только сейчас вспомнила, – Рая Евгеньевна аж встрепенулась. – Как потом в Кондопоге болтали, немцы. Ну, это, эсэсовцы были. Так эти немцы буквально каждый круг такой как собаки обнюхивали, замеры всяческие делали. И траву кусочками маленькими отрезали. Как это там по научному будет? – морщины на лбу комендантши собрались в глубокие складки.
– Брали образцы травы, – подсказал Александр.
– Точно! – Рая Евгеньевна выпрямилась на стуле. – Образцы той травы брали.
Александр задумчиво нахмурился. Саму по себе примять траву нетрудно. И то, что следы получаются круглой формы, тоже не проблема. Всего-то и нужны колышек и верёвка. Но каждая шутка, даже самая злая и тупая, имеет смысл тогда и только тогда, когда на неё натыкается максимально возможное количество людей. Злой шутник, даже самый тупой, точно не стал бы отходить от Четвёрочки на десяток другой километров в глубину леса дремучего, чтобы на полянке неприметной умять траву. Лес огромен, тот же Витька Потапов легко пройдёт мимо и ничего не заметит. И какой тогда может быть смысл в такой шутке?
– Тот же Витька Потапов как-то по пьяни сознался, – голос Раи Евгеньевны опять опустился до уровня таинственного шёпота, – что в лесу кто-то диким хохотом орёт, да над лесом летает.
– Витька Потапов, случаем, не алкаш? – Александр едва не сорвался на глупость.
– Ну, – глаза Раи Евгеньевны стрельнули в сторону, – выпить он любит. Но и я сама как-то раз поздно вечером вышла на крыльцо. Вдруг, чую, – Рая Евгеньевна на миг трагически умолкла, но тут же продолжила вновь, – надо мной пролетел кто-то.
– Птица, сова, например, – тут же предложил Александр.
– Нет, то не сова была, – Рая Евгеньевна уверенно качнула головой. – Надо мной что-то большое пролетело, даже Луну на миг скрыло. И листья палые вокруг меня все разом зашуршали и заскрипели. Меня холодным воздухом будто водой ледяной из ведра окатило. Волосы под платком так зашевелились, так зашевелись. Нехорошо, в общем, зашевелились. Совы так не летают.
Вполне правдивый и логичный рассказ Раи Евгеньевны под конец окончательно скатился в пьяный бред. Однако Александр старательно записал всё. Информация лишней не бывает, как любил повторять капитан Агапов.
– Хорошо, пусть будет не птица, а не установленный
