награбленное вывезти пытались. Да и полицаи, что под ними служили, как тараканы разбегались. Понимали, суки, что их ждёт.
Хм-м-м… Александр задумчиво крутанул в пальцах карандаш. Показания Раи Евгеньевны сильно смахивают на бред, но и обозвать их глупой выдумкой тоже никак не получается. Это же стандартная практика оккупантов. Если на оккупированной территории происходит что-то непонятное, то обычно в первую очередь отправляют отряд полицаев под командованием одного-двух офицеров. Если же произошло что-то более серьёзное, то немцы, да и финны, скорей всего тоже, обычно привлекали выведенные в тыл на отдых и пополнение армейские части. Тем более фронт и в самом деле все три года топтался не так уж и далеко от Кондопоги. Но что такое должно было случиться, чтобы на территории под властью финнов появились немцы? Даже больше – эсэсовцы. Но!
– Всё равно, гражданка Малюкова, ваши показания не сходятся, – Александр бросил на комендантшу суровый взгляд. – Какую такую опасность для финнов, и тем более для немцев, могли представлять крайне немногочисленные жители Дубуяны? А опасность была, и серьёзная опасность, если, по вашим же словам, оккупанты использовали автоматы, пулемёты, броневики и едва ли не танки. С такой силой партизаны ни за что не стали бы связываться.
Александр точно знает, о чём говорит. Тактика любого партизанского или диверсионного отряда проста – кусай и беги. Любая попытка оказать противнику упорное сопротивление тут же обернётся большими потерями, не говоря уже о перерасходе и без того дефицитных боеприпасов. Шугнуть трусливых полицаев партизаны вполне могли. А вот с отрядом финских фронтовых разведчиков даже не стали бы связываться.
Рая Евгеньевна опять стушевалась, будто её во второй раз поймали за руку на краже кальсон деда бабки Матрёны. Глаза комендантши нервно забегали из стороны в сторону, а пальцы ещё более нервно принялись елозить по столешнице. Ну не хочет она говорить, очень не хочет, будто ей очень стыдно.
– Рая Евгеньевна, – нарочито спокойным, но суровым, тоном произнёс Александр, – говорите всё как есть. Правда не бывает постыдной. И помните, – Александр стукнул карандашом по исписанному мелким подчерком листу, – пока вы свидетель. Зачем вам становиться обвиняемой? Тем более, как я вижу, вы и в самом деле не имеете никакого отношения к гибели моей семьи. Так что отбросьте в сторону все сомнения и расскажите, что же на самом деле заставило финнов, а позже и немцев, обратить столь пристальное внимание на далёкую деревню? Тем более за месяц до начала наступления Красной армии.
Александр как мог постарался быть доброжелательным и спокойным, однако Рая Евгеньевна всё равно нервно елозит пальцами по столешнице, а глаза, как и прежде, дёргаются из стороны в сторону.
– Хорошо, гражданин начальник, – произнесла Рая Евгеньевна, будто решилась-таки вернуть бабке Матрёне кальсоны её деда, – расскажу всё, как на духу. Только не думайте, будто я что-то присочиняю или вру. Ни в чертей, ни в леших, ни в бога я не верю. И вообще в церкви
