могу обратиться. И ты обещал помочь, – почти с отчаянием произнесла она.
– Я не издеваюсь. Просто я – это я. Такова моя природа.
Николь отступила ещё на пару шагов назад.
Инкуб усмехнулся краешками губ:
– Ты хочешь меня, маленькая сестрёнка.
– Хочу? Нет!
– Такие, как я, это ощущаем кожей.
– Не знаю, что ты ощущаешь, но меня ситуация напрягает и смущает. А когда я напрягаюсь и смущаюсь, то я злюсь. Ты… ты ведёшь себя странно, словно заигрываешь со мной. Пытаешься очаровать. Надеюсь, хоть гламор не используешь
– Использую. Заигрываю. И пытаюсь очаровать. Я инкуб. Использование, заигрывание и очарование такие свойственны мне, как огню привычка жечь, а воде – течь.
– Но вы же мой брат!
– И – что? У людей не принято флиртовать с родными братьями, не говоря уже о большем – знаю. Но мы с тобой не люди.
– Это ты – не человек.
– Ты сказала, что пришла за тем, чтобы узнать, каково это – быть суккубом. Но как иначе я смогу показать тебе это? Чтобы узнать что-то новое и почувствовать, его следует пережить. Рано или поздно твоя вторая сущность заявит о себе. Ты права, что заранее готовишься к этому. И права в том, что я могу помочь. Только позволь мне сделать это.
Глаза Клода были большими и глубокими, как океан. Смертоносно-прекрасными. Затягивающими, как омут до такой степени, что в коленках ощущалась слабость и дрожь.
– Позволить? Каким образом?! Лишиться девственности с родным братом?.. Это – не обсуждается. Другие предложения будут?
– Когда просишь о помощи, маленькая сестрёнка, лучше избегать требовательного тона. Ведь не я пришёл к тебе с просьбой? Ты – ко мне.
– Прости. Прости, я просто расстроена, растерянна. Я не хотела никого обидеть, но когда я пугаюсь…
– Ты злишься, помню. Хорошо. Твои извинения приняты. Раз для тебя это так важно, ангелочек, твоя девственность останется при тебе. Хотя, говоря по правде, лишись ты её со мной или с кем-то мне подобным, для твоего человека было бы лучше. При инициации мы почти всегда убиваем, если речь идёт о простых смертных.
– Что я почувствую? – дрогнувшим голосом спросила Николь.
Бровь Клода вновь удивлённо изогнулась, выражая вопрос и, одновременно, сарказм:
– Я не знаю, что чувствуют женщины во время коитуса. Вопреки человеческим сказкам, свой пол мы не меняем.
Николь вспыхнула от смущения, но продолжала держаться делового тона:
– Я говорю о метафизической стороне вопроса. Что я почувствую, как пробуждённый суккуб?
– Голод. Ты почувствуешь очень сильный голод. Это чувство будет расти, станет всеобъемлющим, трудноуправляемым. Как правило, новички с ним не справляются. Потребуется время, чтобы научиться самоконтролю.
– Значит, мой первый партнёр обречён?
– Ну, чисто теоретически мы можем прерывать процесс питания. Но проблема в том, что теории – это
