адски болел, и весь этот кошмар. Его охватило ощущение чуда. Он оставался недвижим, пока стоматолог не ушел.
Затем он выпрямился и посмотрел на Кэтрин с медленной улыбкой, в которой не было и намека на страдание.
– Это ты, – заявил он. Затем, дабы удостовериться, что ему полегчало, он похлопал себя по щеке, снова улыбнулся и не без смущения заметил: – Чудесная штука этот эфир. Хотя я и сам не сдрейфил, верно?
– Ты был великолепен, Берти.
– Это вряд ли… О, ладно, черт возьми, это в общем-то не самое приятное, с чем приходилось сталкиваться. Не каждому по плечу. Я имею в виду анестезию и все такое.
– Да, ты чудесно справился. Это был довольно противный зуб.
В этот момент, проследив за ее взглядом, он обнаружил зуб, лежащий рядом на столе на ватном тампоне. Он поднял его и с гордостью осмотрел.
– Так! Так! А вот и большой коренной зуб с гнильцой. Лучше тут, чем там, а, Кэтрин? Слава богу, у меня хватило духу пройти через это.
Подняв глаза, он поймал на себе ее пристальный взгляд и вдруг замер, как мальчишка, застигнутый врасплох с банкой варенья у буфета. Он виновато заморгал, лицо медленно вытянулось, затем глаза заблестели, и он с неподдельным удовольствием начал смеяться. И смеялся долго.
– О господи, Кэтрин, каким же слабаком я был! И какая же ты молодчина, что заставила меня пойти на это! Если бы не ты, я бы до сих пор корчился от боли в кромешном аду!
Он протянул руку и нажал на звонок.
– А теперь нам пора выпить чаю. Я голоден. У меня зверский аппетит. Ты не поверишь, у меня за весь день не было ни крошки во рту!
Она покачала головой:
– Нет, Берти, это мне пора выпить чаю. А тебе больше подойдет добрый питательный бульон.
– Ха! Ха! Хорошая идея. Мне нужно подкрепиться. У меня такое чувство, будто я неделю ничего не ел.
Вскоре Уинтер накрыл на стол. Обернув подбородок салфеткой, Бертрам, прихлюпывая, стал разделываться с миской бульона и вдруг заявил:
– Знаешь, Кэтрин, ты упустила свое призвание. Тебе следовало бы стать медсестрой или врачом. Нет, клянусь, ты должна была быть чьей-то женой. Моей, например. – Он энергично замахал ложкой. – Это идея. Выходи за меня замуж, Кэтрин, и сделай наконец из меня порядочного человека.
Она просто улыбнулась ему, не обратив никакого внимания на его слова, и он продолжил:
– Что же я могу для тебя сделать, если как муж я тебе не нужен? Только одно исключение – не пытайся мне что-то продать. Я все до последнего пенни вложил в свой новый спектакль.
Кэтрин глубоко вздохнула. Хотя она сама затронула бы данную тему, это его признание вкупе с благодарностью дало ей шанс, которым она не могла не воспользоваться.
– Я действительно хочу кое о чем попросить тебя, Берти, и это касается твоего нового спектакля. Дай моей племяннице, Нэнси Шервуд, роль в нем.
Бертрам отметил не столько содержание просьбы, сколько то, с каким напором она прозвучала.
