что на производство больше не ходили. Я мучился всё сильнее и сильнее. И неслучайно, конечно же, не случайно повстречалась мне у сельского магазина высокая, черноволосая и чернобровая Галинка.
Дело было перед самым вечером. Она шла с широкой хозяйственной сумкой. Поравнявшись, негромко поздоровалась. Я тут же вспыхнул всей ребяческой натурой, смутился, покраснел, словно варёный рак, но, стараясь выглядеть спокойным, почти прошептал: «Зайду… в гости?..» Как же я боялся, что она возмутится, более того, может отчитать меня, салагу, за подобное нахальство! Гость выискался! Но нет. Галинка, словно раздумывая, остановилась и, не глядя в мою сторону, усмехнувшись, что-то тихо произнесла. Я даже не понял, что. Одно твёрдо сообразил: она не сказала «нет».
Пойти сразу из магазина за ней я не мог. Деревня, лишние глаза, общественное мнение, слухи и прочая ерунда, но какой страшной казалась она тогда. И я не мог дождаться ночи! Конечно, признаюсь, что изначально не было у меня мысли о женитьбе, вот не было – и всё! То ли в силу молодости, то ли глупости? Не знаю.
Так или иначе, а всё-таки ночь наступила. И хотя я твёрдо решил пойти к Галинке, сделать это на самом деле было довольно-таки нелегко. Для смелости даже забрался в мамины запасы самодельного виноградного вина. Кружку выпил на месте, а бутылку захватил с собой. Предварительно купил плитку шоколада. Не идти же в гости с пустыми руками.
И вот я уже шёл. Состояние было непередаваемо. Будто вовсе и не сердце находилось в груди, а пустое оцинкованное ведро, в которое кто-то отчаянно лупил палкой. Прижав к разгорячённому телу бутылку с вином, медленно прошёл по улице, на которой стоял Галинкин дом. Там было тихо, и только одно из окон заманчиво отсвечивало тусклым светом ночника. Я пошёл обратно и, поравнявшись с этим самым домом, перемахнул через невысокий забор. Даже про калитку забыл в тот момент! В разных концах деревни усердно брехали собаки, и казалось, что все они облаивают именно меня. Но теперь уже никакая, даже самая могучая на свете, сила не могла остановить происходящее.
Я поправил одежду, несмело постучал. Тихо! Постучал ещё и то ли с радостью, то ли с ужасом – сейчас точно не помню – услышал за дверью лёгкие шажки.
– Кто? – слегка встревоженно спросила Галинка.
О боже! Нужно было немедленно отвечать. И мне пришлось робко выдавить:
– Я.
Лязгнул железный крючок, дверь приоткрылась. Не задумываясь, вошёл я в сени, одним махом оставив за спиной мальчишескую робость и беззаботное, не обременённое тяжестью самых непонятных на земле отношений детство.
Галинка встретила сдержанно. Предложила сесть на покрытый цветастым пледом диван. Она была одета в розовый халатик и только.
Там, под халатиком, трепетало нежное молодое тело. Конечно же, она, уже познавшая настоящую мужскую любовь, понимала, с какой целью пришёл я в её уютное жилище. Она слушала мой детский, наивный, совершенно глупый лепет и знала, что будет дальше…
Тускло
