сетьми и удочкой за рыбою – все имеют одно основание. Все разнородные охотники должны понимать друг друга: ибо охота, сближая их с природою, должна сближать между собою», – пишет С. Т. Аксаков.
Определяющее влияние детских лет на личность Пржевальского отмечает и крупнейший русский географ, многолетний руководитель Русского географического общества П. П. Семенов-Тян-Шанский:
«Всему высокому, всему прекрасному научился богато одаренный юноша в лоне матери-природы; ее непосредственному влиянию обязан он и нравственною чистотою и детскою простотою своей прекрасной души, и тонкою наблюдательностью своего ума, и своею неутомимою силою и энергиею в борьбе с физическими и духовными препятствиями, и замечательным здоровьем души и тела, и беспредельною своею преданностью науке и отечеству. В течение всей дальнейшей своей жизни Н. М. Пржевальский не разорвал своей связи с своею смоленскою родиною, с тем дорогим ему уголком земли, где прошло его беззаботное детство, где природа в юношеские его годы выработала из него, почти без посторонней помощи, все то, что сделало его одним из самых выдающихся деятелей своего времени и своего Отечества».
Домашнее обучение в доме Пржевальских между тем проходило не особенно успешно и тем удивительнее для нас будут последующие успехи юношей – всех троих.
Личность Пржевальского в силу его громадных заслуг перекрыла в глазах потомков достижения его братьев. Тем не менее брат Владимир стал одним из самых блестящих юристов своего времени, соперничавших со знаменитым Ф. Н. Плевако, а младший брат Евгений – не менее знаменитым математиком, преподавателем, автором известного учебника геометрии[8], а также генерал-майором.
В 1849 году 10-летнего Николая отправили учиться в Смоленскую гимназию, о чем также рассказывает в своей книге М. А. Энгельгардт:
«Года через два стали приглашать учителей-семинаристов, которые, впрочем, плохо соответствовали своему назначению и часто менялись. Наконец попался сносный ментор, подготовивший мальчиков в училище. Мать хотела отдать их в кадетский корпус, но это не удалось, и она отправила их в Смоленск, где они были приняты во второй класс гимназии. В Смоленске вели они очень скромную жизнь, помещаясь на квартире, стоившей два рубля в месяц, под присмотром крепостного дядьки Игната, который водил их в гимназию и сопровождал на прогулках. Николай Пржевальский был хорошим товарищем, но близких друзей не имел. Сверстники невольно подчинялись его влиянию: он был коноводом своего класса. Он всегда заступался за новичков – черта, свидетельствующая не только о великодушии, но и о независимом характере: в то время травля новичков считалась как бы священной обязанностью, – надо же „отшлифовать“ парня, рассуждали товарищи… Но Пржевальский, как мы сказали, был сам по себе.
Ученье давалось ему легко: он обладал изумительной памятью – качество очень важное при тогдашней системе преподавания. Нелюбимым предметом
Начальная алгебра Е. Пржевальского, штатного препод. 3-го Александровск. воен. училища. Ч. 1–2. М., 1867.
