вышел дядя Андрей, посмотрел на мокрый подол девочки и сказал:
– Ну, ты что, Надя, даже катаясь с горки, слёзы льёшь. Да ладно, я не за тем остановился. Тебе ведь в апреле тринадцать будет, дохаживай школу до лета, а там приходи в контору, придумаем что-нибудь. А школу вечернюю будешь кончать. Там учеников много, правда, разновозрастные – во время войны многие не учились. Ну, пока, не вешай нос.
Управляющий сел в уазик, завёл мотор и поехал по делам отделения. Надя покачала головой в знак согласия и забыла сказать спасибо. Как ни была она расстроена, поняла, что впереди есть какая-то надежда на другую жизнь. Перестала плакать, стала думать, что делать? «Тятя всегда так верил ей, а она его так подвела. Если меня возьмут в совхоз на постоянную работу, я заработаю и отдам эти деньги. Ходить помогать бабушке каждый день не надо будет. Правы те женщины, тётки же не денно-ночно работают и учатся, найдут время. Надо скорей идти, пока бабушка не вернулась с работы. Дед строг, а баба ещё строже ко мне.» Хотя дед всегда был добр к внучке, Надя боялась его строгости. Всё равно, признаваться придётся. Но лучше уж признаться деду, чем бабушке.
Девочка робко перешагнула порог избы, дед выглянул из двери зала и спросил:
– Кого там принесло?
– Это я, тятя, – еле слышно ответила внучка.
– Ты чего вернулась? Деньги могла и завтра принести.
– Я, я их потеряла, – замямлила внучка, сквозь слёзы.
– Как потеряла? – посмотрел дед на внучку поверх очков, своим орлиным взглядом исподлобья.
– Я, я с горки каталась, – непослушные слёзы сами закапали на сарафан.
– То-то я гляжу подол у сарафана мокрый.
Дед подошёл к внучке, та ещё ниже опустила голову.
– Молодец, что призналась. Тяжко вздыхаешь! Ну, ещё что-то не так? Рассказывай уж заодно. Я ж тебя знаю, говори.
– Я отца видела, – горестно сказала внучка.
– Где, когда? – удивился дед.
– Лонысь.
Так раньше говорили в этих местах, что означало «вчера».
– Да ну! Вспомнил. Ну, рассказывай. Ну, что молчишь? Понятно, та ещё сволочь, – махнул рукой дед. – Рассказывай.
Не знал дед, что сволочь приютилась под крышей его избы, и впредь никогда не узнает.
Внучка рассказала всё, как было: о первой встрече её с отцом, как тот «угостил» её фантиком от конфет, как дядя Андрей дал ей новые валенки, и как она в них добежала до дома, а утром не смогла засунуть в них ноги. Изучающе смотрел дед на свою горемычную внучку, потом встал и подошёл к ней. Дед молча постоял рядом с Надей, та сжалась в комочек – то-то сейчас будет! Дед положил руку на её голову, словно хотел пригнуть непокорные кудри. Потом взял её за плечи, привлёк к себе, прижал к груди её худенькое тельце, вздохнул:
– Что нам с тобой делать? Эх, Надюха-горюха. Не переживай – выживем. А мамке Нюрке я придумаю, что сказать. А вот
