деньги.
Найти подход к такому будет непросто, но мне ведь и не воспитанием заниматься нужно. Требуется тактично припугнуть, сославшись на то, что торговать, чем хочется и где хочется – нельзя. А остальное по обстоятельствам. Впрочем, я уже кое-что придумал.
Прежде чем уходить из дома, позвонил Юле, чтобы уточнить, во сколько она собирается уезжать, но попал на ее отца. В общем-то, неудивительно, воскресенье же – выходной.
– Привет, Алексей! – отозвался подполковник и тут же пошел в атаку. – Ну-ка объясни мне, что это за бутылка такая у меня в квартире появилась?
– Презент, – улыбнулся я. – От полковника Чайкина, из Овруча. Просил напомнить вам про зиму восемьдесят первого, в Афганистане.
– Так… – задумчиво произнес он. – Погоди-ка, шестнадцатое февраля? Под Кандагаром?
– Ну, таких сведений у меня нет.
– Ясно. Игорь Чайкин, майор… – по голосу я понял, что отец Юльки улыбается. – Ну, спасибо тебе, Леха! А как ты вообще на это дело подписался?
– Так он теперь начальник военного аэродрома под Овручем. Командиром у меня был. Когда узнал, что меня переводят в Припять, вызвал к себе, ну и вот…
– Понятно. Надо бы телефон его раздобыть.
– А Юля дома?
– Нет, она минут сорок назад ушла в магазин.
– А подскажите, товарищ подполковник, во сколько она сегодня уезжает? И откуда.
– Со станции Янов. Поезд в шесть десять.
– Отлично.
– А ты сейчас где?
– Дома, в Припяти. Увольнение растянулось на два дня. От комбата задача прилетела, поэтому, можно сказать, я на задании сегодня. Как закончу, сразу к вам.
– Хорошо. Ждем. Юле говорить, что ты подойдешь?
– Не стоит. Сделаю сюрприз.
– Ну, давай.
Он положил трубку. Я, в общем-то, тоже не любил долгие телефонные разговоры. У многих военных выработалась такая привычка, особенно у штабных. Звонков много, задач еще больше, а потому и времени на болтовню не хватает. Впрочем, везде по-разному – зависит от загруженности.
Я быстро переоделся, вышел на улицу.
Десятого марта погода была не очень. Небо пасмурное, морозец в минус два градуса и ветер немного портили общее впечатление от того, что вместо бесполезного времяпрепровождения в палатке с дембелями, я свободно гуляю по городу.
Пройдя вперед метров пятьдесят, я остановился. В голову пришла несвоевременная мысль – а откуда ночной гость с ксивой КГБ вообще узнал, что я буду ночевать дома? Вычислили меня? А где? Я же все время был в машине с Прудниковым, вышел только у гостиницы, но и там особо не светился. Так, а если комбат специально отпустил меня, потому что ему так велели? Зачем он вообще брал меня с собой, если велел остаться в холле «Полесья»?
Скорее всего, так и есть.
А если это были не чекисты? Если какие-нибудь ряженые? Убрать меня просто, а вот понять, что я
