и оставалось в обрез.
Элина пересекла вестибюль вокзала и вышла на площадь. Взглянув на стальное небо, втянула ноздрями пахнущий морем воздух и окунулась в атмосферу великого города, как будто переступила не только порог железнодорожного вокзала, но и порог самого времени.
Вокруг царила страшная суета, полная торопливых шагов, скрипа чемоданных колес, и громких голосов. Элина будто не слышала, стояла, застыв во времени, где каждый вздох, каждое мгновенье казались вечностью. Она ощущала прочную связь с этим городом.
Вскоре прибыло такси, и Элина села в автомобиль.
– Английский проспект, пожалуйста. К ресторану «Бильбао».
– Знаем такое место… – водитель тронул машину и встроился в автомобильный поток на Гончарную улицу. Площадь со стелой и круглым павильоном метро осталась далеко позади.
– В отпуск или по делам? – поинтересовался водитель.
– На юбилей к подруге. – Ответила Элина.
Таксист поправил зеркало заднего вида, чтобы рассмотреть пассажирку.
– Юбилей бывает у стариков.
– Ей – семьдесят пять, она – университетский профессор.
– А говорите подруга…
Элина чуть улыбнулась и ограничилась ничего не значащей фразой:
– Подруги бывают разными.
Водитель был прав, Нинель Николаевна не приходилась ей подругой в обычном понимании этого слова, скорее приятельницей и соучастницей опасного приключения во время круиза по Средиземному морю[2] в компании Богдана Апостолова…
«Стоп!» – Элина качнула головой и посмотрела в окно. О Богдане она предпочитала не думать.
Автомобиль выскользнул из артерии Введенского канала и свернул на Фонтанку, в которой отражались кружевные мосты. Вечерний розовый свет уже окутал город нежной вуалью и, казалось, что он стоит на грани двух разных миров.
Элина очень любила Санкт-Петербург, но в подражание отцу, называла его Ленинградом. Название отдавало леденцами, и лично для нее не имело ничего общего с вождем мирового пролетариата, а напоминало жестяную коробку от ландрин монпансье, хранившуюся в их московской квартире.
Однажды, когда Богдан заметил ее на полке…
Элина бессознательно замотала головой и приказала себе не вспоминать о Богдане. Перехватив любопытный взгляд водителя, она объяснила свою реакцию:
– Холодно, убавьте кондиционер.
С Фонтанки автомобиль свернул на мост и въехал на Лермонтовский проспект. За окнами проплывали невысокие дома со скульптурами, множество фигурных козырьков и характерные для Питера зарешеченные подворотни. Казалось, дома подпирают друг друга плечами, словно старые друзья, совместно пережившие радости и невзгоды.
«Радости и невзгоды», – мысленно повторила Элина, и ей вспомнился только один человек – Богдан Апостолов.
Она посмотрела на часы и беспокойно заерзала на сиденьи:
– Долго нам еще ехать?
– Минуты две, может, меньше. – Успокоил ее водитель. – Направо через мост, и будет вам Английский проспект.
Так и вышло, через минуту автомобиль затормозил у ресторана «Бильбао».
Гардероб, по счастью, работал. Отдав гардеробщику дорожную сумку, Элина поспешила в банкетный зал, где к тому времени было уже многолюдно. Торжество проходило в формате фуршета, виновницу торжества, Нинель Николаевну в толпе гостей не было видно.
Наконец Элина заметила юбиляршу и направилась к ней, заранее приготовив коробочку с бантом.
– Элина, дорогая! – профессорша двинулась навстречу, распахнув свой шелковый палантин, обязательный атрибут, без которого ее невозможно было представить. – А я уж думала не приедешь!
Они обнялись, и Элина вручила подарок.
– Простите, что без цветов. Только что с поезда.
– Цветов достаточно, дорогая. – Нинель Николаевна отступила назад и окинула взглядом Элину, словно любуясь. – Как давно мы не виделись! Где ты остановилась?
– В «Венеции» на Марата[3], но еще не заселилась. С поезда – сразу сюда.
– Как жизнь? Как дела? – участливо поинтересовалась профессорша.
Вопрос был обобщенным, но Элина безошибочно распознала, что именно ее интересует.
– У меня все прекрасно. Вот, решила сменить работу.
– Нашла другую?
– Можно сказать и так… – многозначительно проронила Элина. Немного
Книга «Пылающий символ».
Марата – улица Марата.
