дверцах розы – тонкая резьба,и ящичек – посередине лба.
НОВЫЙ ВСЕМИРНЫЙ АТТРАКЦИОН!
ЧЕЛОВЕК – ШКАФ!
Хоть не смотрел, но Чехов в чем-то прав.
А шкаф – он тоже уваженья хочет.
Тут, спину – древесину кто-то точит —
отчаянный какой-то червячок.
Хоть я не пью, но изнутри печет…
Здесь в верхнем левом ящике – посуда.
(Из левого грудного кармана пальто извлекает бутылку водки и стакан.)
Закуску достаю всегда отсюда.
(Из другого кармана достает яблоко и конфету, яблоко обтирает, конфету обдувает.)
Классическое яблоко. Конфетка.
Внизу – в белье крахмальная салфетка.
(Роется в карманах, достает не очень чистый носовой платок, расстилает на столе, ставит посуду, еще раз обтирает яблоко, помещает его в центре натюрморта, любуется.)
Буль-буль-буль-буль!
(Выпивает и закусывает, пауза.)
А на дворе – июль…
Там задирает ветер занавески
и небо голое во всем бесстыдном блеске!
Скулит кобель – его кусает сука…
А где-то этажерка из бамбука…
(Выпивает и закусывает, пауза.)
Денатурель!.. Ехидна!..
Но, однако —
пользительно для крепости, для лака.
Блестит лачок – сучки мои, жучки,
все это – ордена мои, значки.
Я славный, я державный, я славянский,
да! С надписью на спинке хулиганской.
Не веруешь? Вот бог, а вот порог —
и раздавлю, кто станет поперек!
(Выпивает и занюхивает.)
Сам поперек дверей стою в конторе.
Гуляют хилоножки в коридоре.
Торопится коленками… Ну что?
Ушибся больно?.. Бедный – чуть не плачет.
Я, говорю, поставлен здесь на то,
чтоб чувствовали, понимали, значит.
(Выпивает, может быть, закусывает.)
Слышь, где-то про проскрипции скрипят,
пора, мол, разломать на щепки ящик,
меня на дровяной отправить склад?
Я, может, палисандр настоящий!
А если, предположим, Александр
Свет-батюшка, царь Александр Третий
в меня гляделся, точно, палисандр.
В прихожей Куприна я как-то встретил.
Один чиновник, брал кузнечик взятки
открыли утром, а оттуда – пятки…
(Показывает, вздыхает.)
Эсера, помню, прятал я в себе
и рыжего из РСДРП…
Идейные бородки и усы…
и Мозера карманные часы…
(Выпивает и не закусывает.)
Зимою восемнадцатого года
в расход чуть не пустили – на дрова.
Я помню гибель красного комода
в «буржуйке». Революция права! —
стреляли звонко из печурки чурки…
На стенке – лозунг, на полу – окурки…
А позже – перемены,
