проворачиваясь по асфальту, высекая из-под себя щебень и дым, колеса.
Глава 4
Нас бросало из стороны в сторону. Я сделал себе пометку на будущее: никогда в будущем не пускать Майю за руль автомобиля. Огненная дочь Тармаевых, казалось, жила в каком-то своем, особенном мире. Застенчивая еще позавчера, сегодня она уже желала быть самой отрывной сорвиголовой всего Петербурга. Я бросил на нее взгляд с пассажирского сидения: у нее блестели глаза от дикого, неизбывного и почти что детского восторга.
Автомобиль поддавался ей неохотно, я слышал, как костерит непутевую водительницу сидящий внутри двигателя чертенок. Биска была тут же, на заднем сидении – тяжело дыша, она, отвернувшись, смотрела в заднее окно. Ее напрягал пускай и лениво переваливающийся с колеса на колесо грузовик, но неизменно прибавлявший в скорости, едва нам удалось хоть на метр вырваться вперед. Я почему-то ощутил себя тем самым похитителем, за которым гнался сам.
Демоница нервно терла рога, поправляя волосы – судя по всему, ее ждало нечто неприятное, если нас все-таки сумеют нагнать. И на этот раз протекторат Егоровны ей не поможет, не говоря уже о том, что она дочь самого Сатаны.
Майя вывернула руль, автомобиль резко рвануло в сторону ближайшей подворотни. С диким мявом бросились врассыпную дворовые коты, взвизгнули тормоза – мы чуть не придавили затаившуюся влюбленную парочку, лица несчастных разом побледнели. Меньше всего они ожидали подобных гонок именно в это время.
Зад машины занесло, стукнуло о кирпичную стену. Скрежет металла мерзким звуком врезался в уши, посыпались искры, но я услышал лишь Майкин смех – ей все это казалось до бесконечного веселым.
Инквизатории не решились гнать за нами, остановились на полпути. Форменный грузовик норовил застрять в слишком низкой для их самоходной будки арке. Я слышал, как возмущенно хлопали дверцами раздосадованные погонщики – кажется, мы только что лишили их премии.
Я пожевал губы, раздумывая, что же будет дальше. Будущее потирало ручонками, не обещая мне ничего хорошего. В нем притаились инквизатории, готовые засадить меня на тысячу веков в пыточные застенки лично Егоровны. Но перед этим меня с позором вышвырнут из училища – как я буду смотреть в глаза Ибрагиму?
Про старика как-то и забыл. Память неохотно делилась информацией, что мы с ним расстались у самых стен офицерского корпуса. Бдительная охрана, уже выставленная по души тех, кто честно жить не хочет, смотрела на него так, будто он собирался вытащить из своих старых портков тысячу бутылей с Никсами. Куда он пошел? Что с ним стало? Усталость тогда заставила меня позабыть обо всем…
– Оторвались… – Дьяволица расслабилась до такого состояния, что, казалось, готова была растаять прямо там, на заднем сидении. Мне же подумалось, что если она не бросит привычку начищать ладонями свои рога, то в них вскоре можно будет смотреться, словно в зеркало.
– Биска, – хрипло и одними губами проговорил я, привлекая внимание
