Мясные пока не отоваривают – мяса в магазинах нет. Хочешь – подойди через два дня, не знаю точно. Сколько тебе талонов, ты долго еще здесь пробудешь?
– Не знаю, – неуверенно ответил Илья, – с отцом был несчастный случай, пришлось задержаться, а есть-то надо.
Вася отделил от пачки две блекло-голубые и две розовые картонки с замысловатыми печатями.
– Это вам на месяц. Еще после двадцатого подойди – будут талоны на подсолнечное масло, яйца и водку. Я в отпуск уезжаю, так что у Самсона возьмешь, скажешь, что от Василия. Сами-то вы откуда?
– Из Москвы.
– А что, в Москве продукты без талонов дают?
– Без талонов. Приходишь в магазин и покупаешь. Очереди, правда.
– Где их нет, очередей! Ты сейчас еще с этими талонами отстоишь – будь здоров. Так смотри, если задержитесь, то к Самсону.
Илья искренне надеялся, что они с отцом улетят в Москву до двадцатого, и ему не придется иметь дело с обладателем столь редкого библейского имени. К четырем часам, когда, отстояв в очередях за маслом и маслом, он появился у дяди, отец выглядел уже довольно бодро. Он сам встал и сидел в кресле перед телевизором, а сыну сказал:
– Голова уже не болит, не тошнит – слабость только, – в голосе его слышалось смущение, смешанное с облегчением. – Зря, видишь, всех напугал.
– Тогда я с утра побегу за билетами, да, папа? Может, прямо утром и улетим.
– Да-да, сынок, конечно, иди, – Семен прикрыл глаза.
Илья был у касс в шесть утра, но там уже выстроились длинные очереди, и он отстоял около пяти часов прежде, чем приблизился к заветному окошку. Ни на тот день, ни на следующий билетов не оказалось, кассирша предложила ночной рейс с пятницы на субботу. Отказаться Илья не решился – иначе они рисковали вообще не улететь. Обливаясь потом, он выбрался на улицу и с досадой подумал, что дядя Андрей вполне мог бы связаться с кем-нибудь в свердловском горкоме, чтобы им помогли с билетами, но почему-то этого не сделал.
Их самолет приземлился в домодедовском аэропорту около восьми утра. Илья накануне послал матери телеграмму и ожидал, что она или дядя приедут в аэропорт, но встречал их только шофер Воскобейникова Петр. Это был высокий полный человек лет пятидесяти, неболтливый и лично преданный Андрею Пантелеймоновичу. Последний постоянно подкреплял эту преданность небольшими подарками из своего горкомовского пайка – баночкой черной икры, пакетом гречки для больной тещи или сгущенкой для маленького сынишки. Единственным недостатком Петра было то, что он никак не мог правильно выговорить отчество Воскобейникова, но Андрей Пантелеймонович, как человек достаточно рассудительный, относился к этому снисходительно и даже с некоторым юмором.
Сунув поочередно отцу и сыну Шумиловым свою большую прохладную руку, Петр осветил их широкой улыбкой.
– Здрассте! Андрей Телемоныч велел вас встретить и к ним свезти. Викторию
