охрипшим голосом.
– Нет, Антон, дай мне все сказать, я не могу говорить, когда ты меня перебиваешь. С женщиной все в порядке, она выписалась и уехала. Дело в том, что ребенок родился живым. Этого никто, конечно, предвидеть не мог, но… Конечно, потом эта девочка сразу умерла, но кое-кто узнал и воспользовался этим, чтобы навредить маме. Короче, в прокуратуре лежит заявление, и сейчас предстоит разбирательство. Ты понимаешь, что это означает.
– Кто? – спросил Антон сквозь зубы. – Кто мог это написать? Мама работает в этом роддоме уже двадцать пять лет, там все друг про друга все знают, и никто никогда…
– К сожалению, у людей длинные языки. Сегодня утром приезжала одна женщина, которая консультирует нас по некоторым вопросам. К несчастью у нее есть в нашем роддоме несколько болтливых подружек. Через час после ее отъезда в прокуратуре появилось заявление на твою маму. Сегодня выходной, и заявление поступило к дежурному прокурору. Хорошо, что мне вовремя успели сообщить по моим каналам. Я предупредил Евгения Семеновича, и он просто в шоковом состоянии – вы же знаете, какое сейчас время.
– Кто эта женщина, – с ненавистью спросил Антон. – Скажите мне, я сам поговорю с этой тварью.
– Вряд ли стоит – это обойдется себе дороже. Есть некая Ревекка Сигалевич – кандидат медицинских наук и уважаемый в медицинских кругах специалист.
– Ревекка Савельевна? – изумленно спросил Антон. – Мать Сашки Эпштейна? Она же у нас лекции по генетике читала! Да что ты, дядя Андрей, ты ошибаешься – она прекрасная женщина и не могла этого сделать.
– Видишь ли, мой мальчик, у каждого из нас есть неподвластные разуму чувства, которые заставляют нас совершать самые подлые поступки. Отчасти, может быть, тут есть и моя доля вины. Ты уже взрослый, и я могу говорить с тобой откровенно. Понимаешь, как бы это тебе сказать… – он замялся и смущенно посмотрел на Людмилу.
– Говори! Говори, как есть, дядя Андрей, сейчас ничего нельзя скрывать, – Антон подошел к матери, сел рядом с ней на диван и взял за руку.
– Ты знаешь, что я всегда очень нежно относился к твоей маме. Десять лет она была… Да, она была моей фактической женой, и я был очень счастлив с ней… с вами. Потом я встретил Ингу, ты понимаешь, я, конечно, очень виноват, но…
– Не надо, дядя Андрей, я все это понимаю и никогда тебя не осуждал. Я помню, как ты всегда заботился обо мне, как ты учил меня в детстве ездить на велосипеде, я …я любил и люблю тебя. Но сейчас давай без сантиментов – мне нужно знать все точно.
– Ну, хорошо. До того, как я встретил твою маму, у нас с Ревеккой… короче, ты все понимаешь. Мы были вместе три года, и она очень хотела, чтобы я на ней женился. Я тоже испытывал к ней теплые чувства и возможно… Не знаю, если б я не встретил твою маму, то мы, наверное, поженились бы. Жизнь, однако, странная вещь. Ревекка долго пыталась меня вернуть, но ей это не удалось. В конце концов, она затаила обиду, что ли, на твою маму, и с годами это чувство приняло уродливую форму. Бывает так: человек таит и таит, а в один день все
