она там насмотрится. Стал я рыться дальше.
– Вот зараза, – не удержался я от шепота, когда понял, что в руках у меня нету моей рубахи.
Остались только какая-то Машкина ночнушка, да… ее светлый бюстгальтер.
– Ба! На воды, – вернулась Маша.
– А это чье? Игоря?
Машка не отвечала, видать, застыла в нерешительности. Понял я в тот момент, что нашла бабушка мою рубашку на кровати. Значит там она и осталась, а все остальное мы скинули.
Выглянув из-под кровати, посмотрел я на окоченевшую от удивления Машу. Та, раскрыв глаза, стояла и молча смотрела на бабушку. Вдруг взгляд ее скакнул на меня.
Я жестом кисти показал я ей, пусть, мол говорит, не молчит как истукан. Ну Маша и заговорила:
– Ну… Да, Игорева…
– А чего это он? Вышел голышом по пояс? Куда он так пошел-то?
– Так, – поторопилась ответить Машка, – на баз, в туалет.
– Угу. Голышом.
Машка снова глянула на меня. Я стал обмахивать себя рукой, будто веером, дышать, надувая щеки.
– Ну да! Духота-то стоит, ужас какая!
Догадливая Маша пошла к окошку. Поставила воду куда-то на тумбу, а потом услышал я, как раскрыла она оконные створки. В комнату тут же ворвался ясный и чистый стрекот сверчков.
– Вот оно как, – недоверчиво сказала бабушка.
– Ты давай мне рубашку, ба, я ему и передам.
– Ну, на.
Бабушка вернулась на свое место и снова стала чем-то шуршать. А я увидел, как упала к Машкиным ногам моя рубашка. Я быстро хапнул ее и втянул под кровать. Извиваясь в неудобстве, принялся вдевать руки в рукава.
– Ну пошли, покажешь, чего ты там нашла, – сказала бабушка, напившись, – правда, мне бы сначала полежать. Или у тебя чего срочное?
– Срочное! Очень срочное!
– Эх, – вздохнула бабуська и, скрипя кроватью, встала, – пойдем, неугомонная.
Как только вышли они из комнаты, Маша закрыла за собою дверь.
– Умница моя, – проговорил я тихо и стал вылезать из-под кровати. Весь грязный и пыльный, полез к окошку, чтобы выбраться на улицу. Быстро оказавшись снаружи, я побежал к базу. Оглядываясь, не видит ли кто, юркнул между хатой и изгородью. Торопливо стал красться на ту сторону, где была старая дверь в баз. Пригнулся по пути под маленьким окошком коридора.
– Машка! Ты что?! С ума сбрендила?! – Услышал я Бабушкин голос во дворе.
– Да говорю тебе, ба! Был тут еж, а теперь пропал! Смешной такой. Фырчал.
– Да что я, ежей, етить их туда налево, не видала?!
– Здрасте! – Вышел я из-за хатенки как так и надо, – простите, что-то я там задержался!
– Привет, Игорь, – улыбнулась мне Машкина бабушка.
Маша с ней стояли в свете уличной лампочки, возле входа в хату. Вдруг, Маша принялась мне что-то шептать, гладить себя по челке.
Понял я ее не сразу, а потом смахнул с волос густую паутину.
