Испуганно замычала она майору.
– Приходите завтра к трем часам дня. К этому моменту уж даст свой ответ Игорь. Понятно будет, что с вами делать. Верно, Игорь? – Верно, ответил я.
– Хорошо, – сказала Екатерина Ивановна, – обязательно приду. Милок, – она посмотрела на меня, – Христом Богом прошу, прости ты меня и моих дурней-сыновей! Не моя в том вина, что семья у меня получилась такая калеченная! Не моя в том вина, что сеем мы вокруг только одни несчастья!
– Всегда вы так говорить, – ответил я холодно, – а толку-то? Вы делать начните по-другому. Вы, и ваши детишки. А там и поговорим.
Александр вывел Екатерину Ивановну, а когда вернулся, то спросил:
– А, мож, зря мы ее отпустили? Вдруг сбежит куда?
– Ай, – Квадратько махнул рукой, – ну ты че, Саня? Куда сбежит? Старая несчастная женщина!
Саня растерянно покивал и сел на место Екатерины Ивановны. Задумчиво посмотрел на нас с Квадратько.
– Это вы хорошо придумали, Иван Петрович, – сказал я, – подумает ночь о своих поступках и, возможно, поменяется.
– Надеюсь, – помял свой ус Квадратько.
– А где заявление-то? – Спросил я.
Квадратько взял листочек за уголок, показа мне. В его большущей руке заявление Серой выглядело как какой-то лоскутик.
– Хорошо, – кивнул я, – рвите, Иван Петрович.
***
В это время в райкоме партии
– Вы к кому? – Сказал Вакулин ждавшему в коридоре, у его кабинета, молодому милиционеру.
– Здравствуйте, – Посмотрел на него милиционер, немного растерявшись, – да я вот сюда.
Он указал на соседний, закрытый кабинет, а потом снова глянул на Вакулина с какой-то надеждой в глазах.
– Давно ждете?
– Уже минут десять как.
Вакулин посмотрел время на своих часах “Луч”, которые подарили ему на юбилей в прошлом году, цокнул языком.
– Уже должен быть на месте, – проговорил он, а потом подергал ручку двери, – ну, подождите еще чуть-чуть. Сергей Вениаминович скоро будет.
– Угу, спасибо, – покивал милиционер, а потом потрогал рукою, белится ли стена, и прислонился к ней, стал ждать.
Вакулин, полный мыслей о том, как же умыкнули у него из сейфа заявление Землицына, вернулся к себе в кабинет.
Зинаида Ефимовна, как обычно, задремала на своем рабочем месте. Надетое на спицы вязание сползло у нее куда-то под стол, а клубок шерстяных ниток выкатился на середину кабинета, протянул за собой длинную синюю нить.
Вакулин вздохнул. Подойдя к старушке, легонько потрогал ее за плечо.
Он делил кабинет с Зинаидой Ефимовной уже не первый год. Старушка считалась в райкоме уважаемым человеком, была ветераном труда и уже много лет являлась членом компартии, работая в райкоме за простой бумажной работой.
Зинаида Ефимовна была одинокой,
