Вандербильт, а когда вошел дворецкий, велел ему зайти попозже.
Ясно как божий день, что он не чувствовал себя настоящим хозяином в собственном доме, но как может во дворце властвовать человек, чьи шлепанцы едва касаются ковра?
– В доме есть гимнастический зал? – спросил я. Мне бросились в глаза следы канифоли на шлепанцах, которые были на Вандербильте.
Он удивился неуместности вопроса:
– Э-э-э, да. На третьем этаже. Для детей. А как вы узнали?
– Ваша спальня где-то поблизости?
– По соседству.
Я кивнул. Миссис Вандербильт, без сомнения, отвела себе царские хоромы на втором этаже. Непонятно, зачем богатому человеку жениться, если в итоге его ссылают в каморку Золушки.
– Почему в вашем собственном доме необходима такая секретность? – спросил я Вандербильта.
Из-за тяжелых драпированных штор доносились нескончаемые звуки проезжающих мимо экипажей и цоканье копыт, и у меня снова мелькнула мысль: как же глупо располагать библиотеку в помещении, выходящем окнами на улицу.
Очевидно, что помещение не было задумано как место уединения, но хозяин, видимо, чувствовал себя здесь куда спокойнее, чем в любой другой комнате в доме, включая и мужское святилище, бильярдную.
– Необходима? Разумеется, жизненно необходима, мистер Холмс. Рынки переменчивы. Мы богатейшая семья в Америке. Стоит поползти слухам, что в семье не все гладко, и удача отвернется от нас. И не только от нас, но и от сотен, а то и тысяч людей, которые зависят от нашей фамилии. Это огромная ответственность.
– И давно ли приходят письма с угрозами?
– Месяца два-три.
Я снова взглянул на содержимое коробки:
– Кто держал послания в руках?
– Только я. Сначала мне показалось, что это шутка. Различные интриги среди первых семей Нью-Йорка обычное дело, а потому вполне можно ожидать и подобных безумств. Кажется, судьбы финансовых королевств зависят от того, какой из грандиозных балов, которые устраивают светские львицы, сочтут наиболее успешным.
Я разложил коллекцию записок, писем и телеграмм в хронологическом порядке. Первой оказалась телеграмма, в которой лишь говорилось: «Отдай мне, что должен»[21].
– Первое послание довольно банально для угрозы, – заметил я.
– И я так подумал. Эта фраза – краеугольный камень любого дела.
– Вторая телеграмма углубляется в эту тему, но лишь немного: «Отдай мне, что, по разумению твоему, должен». Отправлена через две недели после первой, судя по дате. Тогда вы уже забеспокоились?
Вандербильт пожал плечами и открыл ящик из бразильского сандала, стоявший на столе. По комнате разнесся запах табака, такого же выдержанного, как и бренди. Теперь хозяин уже знал, что мне предлагать сигары бесполезно, а потому неспешно закурил сам, прежде чем ответить. После первой затяжки Вандербильт сказал:
– Я, видимо,
Мф. 18: 28.
