было бы и в помине. Хотя больше чем уверен, что спроси мы сейчас любого старшекурсника – и они расскажут, что все они проходили подобный урок рано или поздно. В плывущих мимо нас фигурах будущих офицеров я видел лишь боксерские груши, до отказа забитые тайнами офицерского корпуса – стоит их лишь хорошенько встряхнуть, как они выдадут все и вся.
Я ткнул Женьку кулаком в плечо, желая его подбодрить.
– Ты чего скис, дружище?
– Да так… – Он как будто не желал с нами разговора, а плелся рядом лишь за компанию.
– Господа, вы знаете… – вдруг задумчиво проговорил Дельвиг. Я узнал это его придыхание – с таким он готов был сообщить нам очередную важную веху в его жизни. Взбудораженно он вещал нам о начале своего нового романа, столь же одухотворенно говорил, что копит деньги, чтобы открыть собственный издательский дом, отдельный от отцовского дела. Хочет издавать литературу – новую, молодую и живую! Сейчас я ждал чего-то в этом же духе.
Но, видимо, день подкидывал один сюрприз за другим, и даже толстяку было чем нас удивить.
– Дай-ка угадаю, – не без раздражения, будто желая все испортить, буркнул Женька. – Ты сочинил новый стих и обязательно хочешь зачитать нам его первые строки?
– Лучше! – с горящими глазами и выставив перед собой ладони, не пряча радостной улыбки, заявил Леня. Он будто в самом деле не видел сарказма на свой счет, в детской наивности принимая чужие насмешки за интерес. Мы переглянулись с Женькой, но так ничего и не сказали.
Толстяк же задрал рукав и продемонстрировал нам яркую, проявившуюся там отметину. Глаза Лени пылали восторгом – он будто представлял нам свой магнум опус и ждал чистого восхищения. Жека закатил глаза, я же оказался не столь жесток к наивности нашего друга.
– Ого! И кто же он? Кто-то из твоих знакомых литераторов? – Я попытался представить того, кто решился пойти за Дельвигом в те самые огонь и воду, которые нам обещали едва ли не на каждом уроке. – Или какой-нибудь художник?
– Это скрипачка, – гордо задрав голову, заявил он. Я вскинул бровь: удивился, скорее, тому, что Дельвиг сумел отыскать девушку, согласившуюся стать его первой подопечной. Жека же, кажется, был куда больше в курсе, чем я, а потому оживился.
– Та самая японка? Которая была у тебя в гостях год тому назад?
– Да, Евгений! Именно она! Честно говоря, я не ожидал ничего подобного, но она по своей воле приехала со своей родины и предложила стать моей первой подопечной.
Я закусил губу. Что ж, в мире полно дев, желающих видеть подле себя пусть и неказистого, круглого, как глобус, но романтика. Осознавал ли, что «быть его подопечной» азиаточка желала совершенно в ином смысле, чем понимал Дельвиг, я спрашивать не стал. Посчитал, что это будет слишком низко с моей стороны.
– Я хотел бы вам представить ее завтра. Она будет давать благотворительный концерт в «Ъеатре».
– В театре? – переспросил я?
