спорить с ней о своей предполагаемой любви к Доминику.
Похоть?
Я бы поспорила на свой последний доллар, что хочу этого мужчину больше, чем готова признать, хотя вряд ли это полезно для меня и моего будущего здоровья.
Но любовь?
Любовь… я сомневалась, что она возможна… не в этом мире интриг и политики, жизни и смерти.
– Я люблю Джордана, – тихо сказала я. – Он – причина, по которой я здесь, он – моя семья.
Бетани с сомнением кивнула, но ничего не сказала, освобождая мне место. Я опустилась на колени рядом с Уиллом, осознавая, что все наши попытки спасти его мотивированны лишь тем, чтобы можно было сказать: «Мы пытались». Если бы королю дали кровь, он бы выжил, и Эдмунд не взошел бы на трон, а мы не оказались бы в этой передряге.
Я хорошо понимала, что делаю это все ради Бетани. Ради того, чтобы она могла проститься с любовью, которой не суждено было стать чем-то большим – служанка и Принц Вампиров несовместимы так же, как и рабыня-человек с Генералом вампиров…
Я прижала запястье ко рту Уилла, но в последнюю секунду остановилась, вытаскивая заколку-бабочку из волос. Почему-то мне казалось предательством позволить ему вонзить свои клыки. Я отказывалась думать о том, кого предаю, и одним быстрым движением полоснула по коже. Заточенная заколка мгновенно вспорола кожу. Алая кровь проступила и потекла по мизинцу Уиллу в рот.
Три капли, и, готова поклясться, его затрудненное дыхание стало более ровным.
Четыре капли, и его веки затрепетали.
Из горла Уилла вырвался стон, и он молниеносно схватил мое запястье. Вцепился в меня с невероятной силой, хотя пару секунд назад едва ли не умирал.
– Бетани! – крикнула я, пытаясь освободиться.
Паника стискивала грудь, а Уилл не отпускал. С таким же успехом меня могли привязать к нему.
Бетани схватила его, и мы вместе попытались заставить Уилла отпустить.
Она что-то прошептала, наклонившись к его уху, и так же быстро, как схватил, он ослабил хватку, с глубоким вздохом плюхнувшись на спину.
Его глаза открылись, и он уставился в потолок.
Голос был хриплым.
– Я должен быть мертв. Я слышал, как мама зовет меня.
Поморщившися, я прижала руку к груди, чувствуя, что вот-вот появится синяк.
– Что ж, это самое странное спасибо, которое я когда-либо слышала, но не стоит благодарности.
2
Доминик
Запах влажного торфяного мха заполнил ноздри, когда я приблизился к маленькой деревушке в часе езды от замка. Жуткая тишина заставила меня замедлить Ареса.
Чувство беспокойства змеей проскользнуло по позвоночнику, когда я осмотрел открывшийся передо мной вид.
Десятки хижин и коттеджей выстроились вдоль мощеной улицы, из их труб валил дым, но вокруг не было видно ни души. Я прищелкнул языком и подтолкнул Ареса вперед, положив руку на рукоять меча.
Не
