людям и себе!А планы…. Это грандиозно!
Успеть бы сделать все дела!?
И делать их совсем не поздно!
А, как их сделаю, тогда…
Творческой, да и не только, плодовитости Платона можно было позавидовать, его энергичности тоже.
И совсем понятно, что одно органически дополняло другое.
Энергия давала возможность для творчества и созидания нового, а это, им созданное новое, в свою очередь вселяло в него новый заряд сил и эмоций, наполняло положительной энергией, продолжая это квази круговое движение по спирали вверх.
И автору, конечно, было интересно, насколько его хватит, на какой объём рассчитан его творческий потенциал, в конце концов, сколько ему ещё суждено прожить?
И выполняя волю своего древнего прародителя – УЧИТЕЛЯ – он продолжал постоянно работать, часто творить, и иногда учить.
И это у него часто получалось.
Хотя Платон никогда не читал Надежде курс лекций по правилам культурного поведения и общения, и даже не выказывал ей своих претензий по поводу различных проявлений хамства и нарушений этикета с её стороны, а также несоблюдения ею правил русского языка, – он стал замечать, что Надежда постепенно стала в чём-то исправляться. А то даже и прогрессировать в этом.
Она, например, перестала огрызаться на сотрудников:
– «Ты, что, дурак?!».
По-видимому, произошли и другие, сразу незаметные в её поведении, изменения.
Произошли они и в поведении Ивана Гавриловича Гудина по отношению к Платону Петровичу Кочету.
Со своими шуточками он стал теперь опять частенько апеллировать непосредственно к Платону Петровичу, с удовольствием выслушивая и его комментарии.
А иной раз, услышав очередную шутку коллеги, он сразу принимался творчески, но иногда неуклюже, допуская литературные ляпы, развивать её.
В такие моменты Платон вполголоса ненавязчиво поправлял коллегу. Но иногда нарочно оставлял квази интеллигента на всеобщее посмешище.
Как всегда, во время очередной перегрузки большого количества коробок с льняным маслом с чкаловской машины на минскую, без умолку громко, как сорока, трещавший Иван Гаврилович, на этот раз споткнулся о валявшуюся в кузове картонку, и, чуть не выронив коробку, от усердия издал специфический звук.
– «В здоровом теле – здоровый… пук!» – тут же нашёлся он.
– «Во всём виноваты неровные дороги!» – предусмотрительно поддержал старика Платон.
Благодарно посмотрев на того, Гудин сразу нашёлся, тут же заметив про плохие дороги, периодически подвозившему груз на своей машине, Алексею Ляпунову:
– «Лёш! Ты теперь смотри коробки осторожней вози на своей машине! Там ведь кругом «выебоены»!».
Не поняв причину усилившегося смеха окружающих, Иван Гаврилович продолжал шутить, как ни в чём не бывало.
Со временем, перейдя на тему их начальницы, он заметил Ляпунову, что надо бы у неё взять денег на «Маршрутку». Но это предложение хапуги не нашло
