осень, голубое небо, морозно ночью и жарковато днём, чистый воздух – красота, да и только!
Как никогда в приподнятом настроении Платон работал на даче, пытаясь за одно воскресение всё же выполнить двухдневный план своих работ. И это ему, накануне прекрасно морально отдохнувшему, во многом удавалось.
Но в понедельник, 11 октября, золотая осень вдруг закончилась. Небо заволокла сплошная облачность, стало пасмурно.
Из-за такой погоды у Платона прихватило горло. А причиной того был поход в Кремль с непокрытой головой после её дневного мытья и короткого, из-за задержки Ксенией дома с ремонтом, перерыва перед выходом на улицу.
На следующий день начался сильный листопад. Особенно усердствовал клён со своими жёлтыми, просто густо-золотыми листьями. Но другие деревья оголяться не спешили.
Ещё летом, неожиданно от жары сбросив пожухлую листву, они теперь не торопились с последними листьями, стояли под листвой до конца октября.
И вообще, октябрь в этом году выдался сухой и солнечный. Дожди были редки и мелки. Даже болота, канавы и озерки на даче у Платона так и остались пересохшими.
Ну, надо же? Такого раньше никогда не было! Прям, как мои отношения с Гаврилычем! – подумал писатель.
Ведь его отношения с Гудиным давно стабилизировались на уровне пассивного, исключительного производственного общения.
Окончательно утряслось и с работой Платона. Стабилизировались и все отношения между сотрудниками. Каждый в принципе знал свои плюсы и минусы, свои возможности и манёвры, свой предел.
На фоне этого у Платона появилось свободное время и возможность поработать, как писателю, с архивными и новыми материалами, чем он и не преминул воспользоваться на работе в рабочее время.
Его усидчивые занятия этим на работе лишь периодически прерывались редкими производственными заданиями, обеденным перерывом и лечебной физкультурой.
Во время этой почти получасовой паузы он невольно, через полуподвальное окно, с интересом наблюдал за повадками голубей. Их кормление уже давно полностью взяла на себя хозяйка корма.
Утром или ближе к обеду Надежда Сергеевна брала один или два пакета льняных или овсяных семян, подходила к окну, и через форточку рассыпала их под окном, по-деревенски причитая при этом:
– «У, ти, мои гусеньки! Ваша мамочка пришла, щас вас накормит!».
Голуби со всей округи слетались под окно Платона и своими клювами, как маленькими отбойными молотками, дружно долбили по жестяному подоконнику и бетонному отливу у стены.
Поскольку Надежда не беспокоилась и не задумывалась о последствиях высыпания ею корма как попало, то иногда зёрна оказывались рассыпанными чуть ли не одной кучей, из-за чего многие голуби не могли подойти к корму, и были вынуждены лезть по головам и телам своих сородичей. Из-за этого между ними частенько вспыхивали
