в тот же острог! Как посмели отпереть в ночное время?! Как допустили посторонних?!
– П-просили ужо они больно, – начал запинаться от страха Радей.
– Просили?! А вы что же девки уличные просьбы мужицкие исполнять?! Ну да я с вас ещё шкуры-то приспущу. Поговорим ещё по душам, – пообещал троим тот и отошёл в сторону.
– Что-то этих подробностей я от вас не слышала, сударь Нэммис, – обратилась к замковому распорядителю Сандина. – Как прикажите это понимать?
– Да чего тут понимать? Они ж чуть ли не при смерти были. Их Висимир еле выходил. Можно сказать одной ногой в могиле.
– Что-то не похоже, что одной ногой. Лица-то битые, а своим ходом пришли. Всё как есть помнят, да только странно всё же. Коли своего решили Серебряные вытаскивать, зачем им знахарка наша? Зачем после воротились в Бреннен?
– Так понятно зачем, – усмехнулся Вольхим. – Ведьмы им бока-то намяли вот и воротились. А девчонку небось своим треклятым магам обещали. У тех всё своё на уме. Кто их разберёт.
– Чародеи тут не причём, – отмахнулась Сандина. – Стражники с северной уверяют будто Эйрин по своей воле с Фолином шла. Хотя он мог её просто запугать. Но вот как объяснить, что больше никого с ними не видели?
– Сударыня, – вступил Артур. – Я решительно заявляю, что ни один из моих людей не причастен к побегу Аксена Фолина. Моя дружина, – он на мгновение замолк, в горле встал ком, – потеряла больше половины состава в битве на Холме. С нами ездил ваш местный чародей Райзер Ландел. Он сможет подтвердить – Аксена с нами не было.
– Вытащили да небось сразу отпустили восвояси, – пробурчал всё ещё недовольный сотник.
– Выйдите-ка все, – проговорила Сандина. – Я переговорю с воеводой Эйхардом наедине.
– Воевода, он может быть опасен.
– Я сказала выйдите! Допросите этих троих и повидайте Ландела. Послушаем что он скажет.
Под решительным взглядом своего нового воеводы бренненцы удалились. Только теперь Артур немного пришёл в себя и заметил разительные изменения в Сандине Радной. Она не имела ничего общего с побитой жизнью несчастной, которую он мельком видел на том кровавом пиру. Гордо расправленные плечи, хранящий память бесчисленных унижений, но при этом живой и спокойный взгляд, чуть скованные, но всё же уверенные движения. Сандина представлялась сильной, властной женщиной, вырвавшейся на свободу из-под долголетнего гнёта.
«Как же так? – задался вопросом Артур. – Амос правил тут железной рукой в окружении преданных ветеранов урусской войны. Минул день, и она уже заняла его место. Вольхим, очевидно, помог ей, но он не единственный сотник Радного. Где же все остальные? Нет. Здесь приложил руку кто-то более властный.»
– Лето закончилось, – подойдя к окну и полной грудью вдохнув свежий воздух, как человек проведший десятки лет в заточении, проговорила Сандина. – Вчерашняя ночь… Сын Света, как же она была страшна. Как будто всю радость выкачали из мира. Все готовились к празднику… и вдруг эта ночь. Эта луна. Такая чёрная. Такая страшная луна. Как же вы выстояли? Как
