степени, вне сомнения. – Я пожала плечами. – Но в допромышленные времена как-то не хочется возвращаться. Думаю – никому. Не сохой же пахать.
– Не допромышленные, Нелли, – с нажимом произнес Ник. – Постпромышленные. Это теория вывода промышленности из страны. Шире, из всего цивилизованного мира.
– Но… куда?
– В бедные и дикие страны. Самая подлая приманка этой теории – многократное увеличение прибыли. Русский, французский или израильский литейщик трудится не из хлеба. Ему нужны и собственное жильё, и автомобиль, и поездки на курорты, и деньги на детское образование, если казенного покажется недостаточно. Словом – на тысячу всяческих потреб. Но есть страны, где ту же работу возьмут просто ради того, чтобы не умирать с голоду. И вообрази… В богатых странах постепенно умалятся ряд профессий, тяжелый труд уходит. Вместо дымящих заводских труб и гудящих фабричных корпусов повсеместно появляются леса, парки, прочие приятства. Под пашню также отводится всё меньше земли. Впрочем, тут у них свои борения, у левых экономистов. Выводить и сельское хозяйство за пределы цивилизации жаждут самые развесёлые из них. Думаю, ты поняла основную идею. Из всех возможных видов производства цивилизованные страны оставляют себе лишь самый приятный слой, кремовые розочки. Мы перестаем производить весь набор жизненно необходимого.
– Но… Ник, это же надувание мыльных пузырей! Если вдруг… ну не знаю… в Китае возникла какая-нибудь лёгочная чума… Сообщение прерывается… Что тогда – всё встанет?
– О таких перспективах не хочется думать, когда наживка столь соблазнительна. Да, в Китае эпидемия – а мы без хлопка, ибо в Средней Азии у нас культивируется теперь только небольшое количество самых изысканных фруктов. И это еще не самое худшее. Но речь не о Китае. Там хоть и дешевле рабочие руки, но постиндустриалисты смотрят совсем в иную сторону. Они приглядываются к Чёрной Африке. К так называемым свободным странам. Там, видишь ли, платить за труд можно еще меньше. Договоренность с местными тиранами – и руки предоставлены не рабочие, а попросту рабские.
– Я начинаю немного понимать. – Теперь, как мне казалось, я уже могла задавать вопросы. – Но всё же, почему в Африке Роман? Он ведь не экономист…
– Ты держишься молодцом, Нелли. Еще немного твоего терпения. Совсем немного.
Ник замолчал, явно выбирая дальнейшие слова. Снова послышалось ржанье, но мелодичное, долгое, кобылье.
– Я и начал с того, что мы неплохо потрудились за десять лет в Америке. Но за более, чем половину столетия, красная эмиграция влилась в тамошние масонские круги. Между тем свои масоны, хоть и полузапрещенные, остались внутри, в преизрядном количестве. Сколько их среди крупных предпринимателей? Они собирают и свои тайные визенгамоты. Именно в Америке экономический авантюризм зашевелился всерьез. Красиво, что красным пришлось массово разбегаться
