образ Бога Христа. И если Бог непомерно превосходит человека по всем своим качествам, если нашему ограниченному уму не постичь Его, то лучше не докапываться до истины там, где она может раскрыть нечто, не отвечающее церковным канонам.
Об этом приходится говорить вовсе не потому, что мне чужда христианская церковь (тем более – русская православная). Напротив, было бы замечательно, на мой взгляд, поднять авторитет Церкви на более высокий уровень, приблизить ее к чаяниям народа, а не к потребностям имущих власть и богатства. Богословие следовало бы привести в более гармоничное соответствие с наукой и философией, вместо того чтобы вступать в необязательные противоречия с ними. Что для этого необходимо? В первую очередь, с полной определенностью различать методы науки и религии.
Все, что можно безукоризненно или вероятностно доказать (или опровергнуть), относится к ведению науки. Смешно и глупо верить или не верить в то, что убедительно доказывается. Это приходится принимать как объективную реальность – во всяком случае, до тех пор, пока не удастся столь же основательно такие выводы опровергнуть или дополнить, изменить, уточнить.
Скажем, имеется материальный объект – Туринская Плащаница. Великий грех перед Истиной (значит, и перед Богом), если она не будет тщательно изучена. Все, что будет при этом определенно (или – не очень) выяснено, перейдет из области веры в научную. С этими данными религиозные деятели должны считаться, если они чтят искру Божьего разума, дарованную людям.
При этом некоторые церковные (не божественные, подчеркиваю) догматы могут и не устоять под напором научных фактов и обобщений. В прежние века многие деятели Церкви шли на любые самые крутые меры, вплоть до преступлений, желая сохранить старые догматы, вступившие в противоречие с новыми научными данными. Они словно забыли слова Христа о том, что не следует вливать новое вино в старые мехи.
Крупнейший ученый и мыслитель ХХ века В. И. Вернадский посвятил специальное исследование («О научном мировоззрении») взаимоотношению науки с философией и религией. Отметим: он с одинаковым уважением относился ко всем упомянутым способам познания.
«В течение многих веков, – писал он, – различные формы христианских церквей выставили в культурной жизни европейских народов учение об едином религиозном мировоззрении, заменяющем вполне и исключительно все формы мировоззрения научного и философского. В результате получилась только многовековая упорная борьба людей науки с притязаниями христианских, отчасти мусульманских теологов, борьба, в которой окончательно определилась область, подлежащая научному ведению, и в результате которой религия, несомненно, очистилась от приставших к ней исторических нарастаний, по существу ничего с ней общего не имеющих».
Некогда верующие понимали буквально, например, библейские мифы о сотворении мира или Всемирном потопе (заметим: эти мифы не оригинальны и были заимствованы у других народов).
