Петрович в волнении отложил открытую книгу на столик, стало видно, что это Библия, в дорогом переплёте и с золотым тиснением на обложке. В нерешительности он встал посреди комнаты, не смея подойти к странной гостье. Она сама подошла к нему и протянула пищащий сверток.
– Возьми.
Князь машинально взял протянутый кулёк и отогнул краешек: на него глянули бледно-голубые глазки младенца, полные слёз.
Крошечные розовые губки кривились в плаче, открывая беззубые дёсна. Что-то кольнуло в груди у Василия Петровича, что-то давно забытое:
– Наташа… – прошептал он потрясённо, глядя на младенца.
– Приди в себя, Вася, не Наташа это, а дочь её новорожденная. Нет у неё ещё имени.
Но князь как будто и не слышал, счастливыми глазами он смотрел на ребёнка и бормотал:
– Наташа, моя Наташа вернулась.
Подняв вверх лампу, в покои вошла ключница и остолбенела, глядя на князя. Степан молчаливой статуей замер сзади.
– Что замерли? – устало спросила ведьма у ключницы. – Ребёнка перепеленать и покормить надо.
– А где же мать её? – отмерла Татьяна.
Ульяна не ответила. Она молча смотрела на князя Василия, который забыв обо всём на свете, с блаженной улыбкой качал ребёнка, что-то нежно бормоча. Затем Ульяна вздохнула.
– За мной идите. Да дворню зовите. Там они, в санях. И Наташа, и муж её. Оба мертвые.
Ключница ахнула, прикрыв рот, а потом толкнула кучера:
– Что стоишь? Или не слышишь? Заводи лошадь во двор. И дворню собирай, видишь, барин занят.
Но Василий Петрович вдруг передал малышку Татьяне, а сам поспешил за Степаном. Ульяна неслышной тенью скользнула следом.
***
Мертвую Наташу внесли в дом и уложили на лавку. На Сергея князь даже не взглянул, будто это был не человек, а дохлый пёс, и, сгорбившись, пошёл в дом.
Перед мёртвой дочерью князь Василий опустился на колени и, взяв её руку, стал всматриваться в бледное лицо, словно ожидая, что покойница откроет глаза и посмотрит на него.
Дворня молча стояла позади, кто-то из женщин тихо плакал.
– Как она умерла? – охрипшим голосом спросил князь у Ульяны.
– Да казаки их подстрелили,– буднично ответила та. Обложили банду Игнашки Косого казачки по царскому указу, кого на смерть изрубили, кого в плен взяли. Самого атамана, говорят, в цепях в столицу повезли. А Наташу Сергей сумел на лошади вывезти, она от страха рожать прежде времени начала. Не догнали их казачки верховые, а пуля шальная догнала. Одна на двоих им досталась, навылет прошла.
Не знаю, как живыми до меня добрались. Пёс мой, Серый, зарычал, залаял, чужого почуял. Выглянула в окно – а они вдвоем в седле, еле держатся.
Полушалок накинула, выскочила на улицу – Наташа мне прямо на руки упала.
А этот, – Ульяна кивнула на окно, – хрипит: «Спаси мою жену и моего нерождённого ребёнка».
Тут только я поняла, что вот-вот дитя родится. Подхватила
