мой, а телка ваша, джентльмены! – прокричал Генрих дворянам, не оборачиваясь к ним.
– Егеря, дьявол вас забери, не давайте оленю заваливать влево! Он может по краю леса обойти облаву! – прибавил король, отчаянно стараясь догнать свою жертву.
Олень метался и прыгал, стараясь вырваться из смертельного кольца, но скоро был обложен и прижат к непроходимому густому кустарнику, сквозь который он не смог пробиться, хоть и прыгал на него всей грудью. Тогда олень, тяжело дыша и роняя пену с губ, остановился, повернулся к своим мучителям, обвел их ненавистным взглядом налитых кровью глаз, опустил рога и с трубным ревом пошел в последний бой в своей жизни. Егеря закричали и хотели выстрелить в оленя, но Генрих остановил их:
– Не мешать! Он – мой! – и мощным ударом пики пробил ему шею.
Олень захрипел, захлебнулся кровью, рванулся было вперед, но в тот же миг пошатнулся и упал на землю, ломая кусты. Король спрыгнул с лошади, выхватил кинжал и подбежал к поверженной жертве. Олень еще пытался встать с земли, дергая ногами и поднимая голову; увидев своего убийцу, он сначала забился еще сильнее, а потом вдруг замер и со смертной тоской посмотрел на Генриха.
Король, торжествуя, мгновение постоял над ним, чувствуя свою силу и превосходство, а затем добил его.
– Отличный выпад, ваше величество! Вы прекрасно владеете и пикой, и кинжалом! Да здравствует король! – восторженно воскликнули егеря.
– Да, удачная вышла охота, – возбужденно сказал Генрих. – Каков красавец! – прибавил он, пнув оленя ногой. – Матерый бычок. До конца боролся за свою жизнь… Глядите: у него слезы на глазах, вот до чего не хотел умирать! Все, как у людей… Интересно, как дела у моих достопочтенных джентльменов? Затравили они телку?
– Да, ваше величество. Я видел, как они ее убили, – ответил один из егерей.
– Хорошо. Славная сегодня вышла охота, – повторил Генрих, усаживаясь на коня.
Возвращение охотников вызвало неподдельный восторг у королевской свиты. Музыканты заиграли веселую бравурную мелодию, а проголодавшиеся придворные жадно разглядывали добычу, предвкушая вкусное жаркое. Однако, поскольку на приготовление оленины нужно было много времени, обед начался с блюд, которые были изготовлены поварами из привезенной с собой провизии. Как только Генрих умылся после охоты, мажордом тут же подал знак слугам, и они принесли огромный котел с гороховой похлебкой, заправленной кусочками свиного сала, клецками, зеленью и тертым чесноком.
Генрих, вообще любивший покушать, а сейчас еще и страшно проголодавшийся, едва дождался, когда ему нальют суп, и, обжигаясь, принялся жадно есть, не задумываясь о соблюдении приличий. Придворные также решили забыть про этикет и вели себя шумно и непринужденно. Король благосклонно кивал им, поощряя застольное веселье.
Гороховую похлебку сменила телятина, зажаренная в сметане с грибами и черносливом; вместе с ней был подан нежный розовый окорок
