сидела молча.
Лэйн замялся.
– Маскулинности, – сказал он.
– Я расслышала с первого раза.
– В общем, это был, так сказать, основной мотив – что я довольно тонко пытался донести, – сказал Лэйн, предельно внимательный к собственным словам. – То есть боже мой. Я честно думал, эта вещь пойдет ко дну, как свинцовый шар, а когда получил ее обратно с чертовой A [4] шести футов высотой, я чуть не грохнулся, ей-богу.
Фрэнни снова прокашлялась. Было похоже, что она сполна отмотала свой срок увлеченной слушательницы.
– Почему? – спросила она.
Лэйн не ожидал такого вопроса.
– Что почему?
– Почему ты думал, что она пойдет ко дну, как свинцовый шар?
– Я же сказал. Только что рассказывал. Этот Брагмэн помешан на Флобере. Или, по крайней мере, я так думал.
– А, – сказала Фрэнни. Она улыбнулась. И отпила мартини. – Это чудесно, – сказала она, глядя на бокал. – Я так рада, что разбавили не двадцать к одному. Терпеть не могу, когда там один джин.
Лэйн кивнул.
– В общем, эта чертова бумага вроде как у меня в комнате. Если представится случай за выходной, я прочитаю тебе.
– Чудесно. С радостью послушаю.
Лэйн снова кивнул.
– То есть я не сказал чего-то чертовски громогласного или чего-то такого, – он поерзал на стуле. – Но… не знаю… думаю, у меня неплохо получилось показать, почему он так невротически цеплялся за mot juste [5]. То есть в свете того, что нам сегодня известно. Я не только про психоанализ и всю эту чушь, но до некоторой степени очень даже. То есть понимаешь, о чем я. Я не фрейдист, ничего такого, но определенные вещи нельзя просто окрестить Фрейдизмом с большой буквы «Ф» и на этом успокоиться. То есть, до некоторой степени, я думаю, у меня были все основания отметить, что никто из по-настоящему хороших ребят – ни Толстой, ни Достоевский, ни Шекспир, господи боже, – не трясся, черт возьми, над каждым словом. Они просто писали. Понимаешь то есть?
Лэйн посмотрел на Фрэнни как-то выжидательно. Ему показалось, что она его слушает с преувеличенным вниманием.
– Будешь есть свою оливку или как?
Лэйн бросил взгляд на свой бокал мартини, затем перевел взгляд на Фрэнни.
– Нет, – сказал он холодно. – Хочешь?
– Если не будешь, – сказала Фрэнни.
Выражение лица Лэйна подсказало ей, что она спросила что-то не то. Что еще хуже, ей вдруг совершенно расхотелось оливку, и она задумалась, почему вообще спросила про нее. Однако Лэйн протянул ей свой бокал мартини, и ей ничего не оставалось, кроме как взять оливку и проглотить с видимым аппетитом. Затем она взяла сигарету из пачки Лэйна на столе, и он поднес ей огонек, и сам закурил.
После оливковой паузы над столиком повисла тишина, но ненадолго.
А – это высший балл в системе образования США.
Нужное слово (
