стоит ослабить нажим, и закончить рисунок порханием бабочки… – задумчиво произнес мужчина и легко взмахнул перед собой расслабленной ладонью.
– Ты умеешь писать? Знаешь буквы?
Приятели вмиг замолчали. Серый от испуга Фири спрятал прутик, уставился на собеседника и замотал головой.
– А говорить? – слабо улыбнулся незнакомец, и мелкие морщины разбежались из уголков глаз.
– Умею… – выдавил Фири.
– Умеешь говорить? Или писать?
Фири собрался с духом:
– Умею говорить, господин, писать не умею. Даже букв не знаю, господин, – сын башмачника поклонился, и переписчик одобрительно покачал головой.
– Ничего… – пробормотал он и снова окинул пристальным взглядом рисунок на песке.
Пальцы его вновь пробежались по воздуху, он кивнул сам себе и решительно развернулся.
– Ступай за мной, – бросил каллиграф через плечо и зашагал к входу в Чит-тай.
Стражники почтительно расступились, и острия алебард поднялись к небу… Однако Гинтрун Меджахар не была бы собой, если бы просто так пропустила входящего обратно каллиграфа.
Как же так, сыну башмачника дозволено войти, а ее сыну из знатного рода Меджахар – нет?! Она вцепилась в переписчика и принялась втолковывать ему свою удивительную историю. Мужчина осторожно вызволил руку, почтительно улыбнулся, склонив голову к плечу, и коротко кивнул. Матушка взметнула брови, не веря своему счастью, и обернулась:
– Стой здесь, сын мой, и никуда не уходи!
Вздернув подбородок, матушка прошла мимо стражников и проследовала за переписчиком. За ними на негнущихся ногах ступал Фири.
– Ну дела… – хохотнул Ахмар. – Что же это получается?.. Пришли отправлять в Чит-тай нашего Гудри, а вместо него взяли Фири?
Гудри криво улыбнулся. Он, конечно, рад за друга. Честно-честно, очень рад!.. Но, все же… Сначала Сигвар, сын стражника, потом Шафир, сын булочника, а теперь и сын башмачника! А как же он? Теперь оставалось только разглядывать Чит-тай за спинами стражников и дожидаться возвращения матушки.
Однако первым вернулся Фири. Сын башмачника несся с горящими глазами по прямой улочке, мимо многоярусной громады трибун. Фири на полном ходу миновал охранников – те даже не пошевелились – и подбежал к друзьям.
Разглядывая приятеля, Сигвар, Ахмар и Гудри не смогли сдержать возгласов удивления. Ветхие обноски Фири сменились опрятными одеждами! Белоснежная рубаха немного велика, закатанные наспех рукава то и дело спадают обратно, но это неважно. Главное – одежда была новой, а на груди виднелся отличительный знак каллиграфов: тростниковое перо и чернильница.
Ахмар присвистнул:
– Тебя уже и в гильдию приняли?
– Не-ее, – улыбаясь от уха до уха, ответил Фири. – Только в ученики!
Пританцовывая на месте, Фири скороговоркой поведал все о
