и Бернард удивлённо вскинули головы.
– Так рано, Макс? Что с тобой, ты заболел?
– Да, пожалуй, я болел, но уже принял лекарство и скоро поправлюсь, – заплетающимся языком ответил Макс.
Под пристальными взглядами гостей, в полной тишине, он подошёл к входной двери и обернулся:
– Прощайте, мадамы и месье, ах, простите, и мадемуазель… Или, Валери, вы уже тоже скоро станете мадам?.. Желаю счастья…
С этими словами Максим шутливо поклонился, но не удержался на ногах. Чтобы не упасть, он схватился за напольные часы, казавшиеся абсолютно устойчивыми. Увы, это было обманчивое впечатление – часы не удержали пьяного Макса и с грохотом упали прямо на него. Гости подскочили и побежали на помощь, но Макс этого уже не увидел – от удара об угол часов он потерял сознание.
Глава 11
Бернард смотрел на остановившиеся часы и вздыхал – он так долго ждал, пока их привезут из Швейцарии, и вот… не успели прослужить и месяц, как этот мальчишка умудрился их сломать, да ещё и голову себе разбил.
Когда улеглась суета с врачом и перевязанного пьяного Макса отправили в дом Николя неподалёку, Бернард уговорил Дюрана задержаться. Они сидели на террасе вдвоём и медленно потягивали шампанское "Вдова Клико", которое тоже принёс этот смутьян.
Бернард не знал, о чём думал Дюран. У него не выходила из головы радостная новость, на которую намекнул Жерар перед уходом, что удалось расстроить помолвку Макса и Валери. И теперь есть надежда породниться с Карлом Дюраном.
– О чём думаешь, Карл? – решился спросить Бернард. – Надеюсь, ты не против плана Жерара серьёзно ухаживать за твоей дочкой?
– Конечно не против, тем более что мне никогда не нравился выбор Валери. Но я надеялся, что у неё не хватит серьёзности, чтобы ответить на чувства Максима. Так и произошло.
– Вот как… Ты не одобрял? Только не говори, что тебя он раздражает тем же, чем и меня.
– Я не знаю, чем он тебе не угодил, но меня определённо пугала возможность породниться с русским. Боюсь, ты даже не подозреваешь, под каким увеличительным стеклом меня рассматривают там… наверху, и родство с русским означало бы конец моей карьере. А тебе он чем не нравится? Много пьёт, как все русские? – насмешливо спросил Дюран.
– Да нет, пьёт он меньше меня, это точно, и даже меньше Жерара, иначе не смог бы стать хорошим художником. А вот то, что из-за него Франсуаза изменила завещание и поделила наследство на четверых, – это меня приводит в такую ярость, что иногда даже смотреть на него не могу.
– И большое наследство?
Бернард помедлил с ответом.
– Большое… Если всё будет в порядке, то я буду миллионером.
– Что ж… для владельца журнала – это отличная новость, но если ты хочешь подняться выше, то, боюсь, тебя заметят только начиная с тридцати миллионов. Хотя… и это не главное.
– А что
