оказались карты… Вот только изображена на них была она, Лера. В откровенных позах, часто связанная, она демонстрировала себя с этих карт. «Откуда?!» – этот вопрос прошил голову острой болью. Как это стало возможном?! Девушка не понимала, подозревая, впрочем, автора. Теперь стали понятны и странные желания того, с кем она жила, и увольнение, и почему она ничего никому доказать не сможет. Земля задрожала у неё под ногами, будто исчезнув, аострая боль в груди заставила задохнуться.
Последнее, что услышала пытавшаяся вдохнуть девушка, перед глазами которой было темно, как ночью, – визг тормозов, а затем всё погасло. Стало очень холодно, как в холодильнике, и страшно. Страх и холод усиливались, поглощая Леру, уже понимавшую, что умирает, пока всё как-то вдруг не закончилось.
Глава вторая
– Совсем один ты, милок, – услышал сидевший у самой речки Сергей.
Обернувшись, он увидел бабу Нюру – старушку в возрасте лет восьмидесяти, но крепкую. Слыла баба Нюра в деревне ведьмой, но была доброй и улыбчивой. Мало кто знал, что прошла она в жизни, потеряв сестру ещё в детстве. Мало кто видел зловещие цифры на руке бабы Нюры, всегда носившей платья с длинными рукавами. Но с бедой деревенские неизменно шли к ней. Они знали – баба Нюра поможет и посоветует.
– Детдомовский я, – криво ухмыльнулся бывший старлей, давя одиночество в душе. – Вот и нет никого.
– Не о том я сказала, – покачала головой баба Нюра. – Плохо, когда один… Да и опалён ты огнём…
– Ну, это не секрет, – хмыкнул Сергей. – Видите ли, баба Нюра, офицерской женой быть трудно.
– Мне ли не знать, – улыбнулась старушка. – Но я буду ходить к тебе, солдат. И будем мы с тобой разговаривать…
Сергей понял, что его просто ставят в известность, поэтому молча кивнул. Спустя совсем немного времени баба Нюра поселилась в его доме. И стало как-то неожиданно теплее. Появились занавески, салфетки, заиграла новыми красками печь, потянулись и деревенские, появились знакомства. Ощущение было каким-то незнакомым, неведомым никогда не знавшему тепла домашнего уюта офицеру, ведь бывших офицеров не бывает.
Всё чаще хотелось Сергею назвать бабу Нюру… мамой. Она была именно матерью – очень тёплой, понимающей, готовой поговорить. А её ласка однажды заставила Сергея заплакать. Он не представлял себе, что способен на такое, но ощутив материнскую ласку, просто расплакался, как маленький.
– У всех должен быть хоть кто-то, Серёжа, – сказала ему тогда баба Нюра. – Плохо, когда совсем один.
Это он уже понимал и сам, как-то легко начав всё-таки называть бабу Нюру мамой. Обретая то, чего не знал и не ведал в своей жизни. Всё теплее ему было возвращаться со смены домой. Всё труднее уходить на неё.
– Серёжа, – как-то позвала его баба Нюра, когда Сергей уже почти вышел к мотоциклу, чтобы ехать на подстанцию.
– Да, мама? – мгновенно отреагировал
