щуплому, долговязому студенту и девице лет семнадцати, и тоже подпевает…
Но если вдруг когда-нибудь
Мне уберечься не удастся,
Какое новое сраженье
Ни покачнуло б шар земной,
Я все равно паду на той,
На той далекой, на гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной.
«Споём „Флага древко – боевое копье…“ – вспомнилась Стасю любимая книга. А потом – „Нас было семеро друзей“. Что бы там ни было – с песней легче…»
Да. С песней легче.
Что будет завтра – думать категорически не хотелось. Хотелось стоять вот так, сомкнув руки и плечи в неразрывный круг и слегка покачиваться – вместе, все, одни против всего мира, против всех миров, сколько их есть…
Гитара замолкла. Круг постоял ещё несколько секунд, потом люди зашуршали, завозились, освобождая руки, плечи… Видно было, что некоторые удивлены и даже смущены своим внезапным порывом; другие же наоборот, присаживаются к костру, радуясь новым соседям, как обретённым друзьям. Давешний «котёнок» вогнал на место затвор, щёлкнул крышкой ствольной коробки. Стась искоса наблюдал, припоминая последовательность сборки. Вот – поставил автомат стоймя на приклад, лязгнул затвором, потом звякнул спуск, и рожок на место, «до характерного щелчка»… А ведь Голубев, пожалуй, ничуть не покривил душой – мальчуган всё делает правильно, его на самом деле учили…
Хозяйственно прибрав жестянку со смазкой, «котёнок» подвинулся, впуская на обрубок бревна девчонку лет пятнадцати, в экономной юбочке. АК он пристроил между ног, не переставая коситься на круглые коленки соседки.
«Вот ещё им занятие – усмехнулся своим мыслям Стась. – Да, теперь они точно до утра не вспомнят ни о Переносе, ни о других наших заботах. Кстати, и криков из леса больше не слыхать. И хорошо, и ладно…»
– Стась! Простева! – голос Крапивки бесцеремонно вторгся в идиллию. – Вы где там? Саня всех собирает на совет – вон в том коттедже, пошли…
V
Теперь попросим на трибуну начальника
транспортного цеха. Пусть доложит об
изыскании внутренних резервов. Доложьте нам!
– В-общем, так или иначе, разместили всех. – Высокий, широкоплечий парень с круглым лицом и слегка сбитым набок носом боксёра, аккуратно сложил листок и убрал его в карман куртки-стройотрядовки. Куртка была новой, ещё необмятой – успел позаимствовать на складе. Поверх неё талию перетягивал новенький офицерский ремень, на котором ладно висела кобура с ТТ и армейская фляга в брезентовом чехле. Докладывал обстоятельно, неторопливо, то и дело сверяясь с записями, сделанными мелким, бисерным почерком.
– Часть народу пока переночует в спортивном и актовом залах интерната – в основном, те, кто помладше, ну и некоторые девицы возжелали. Остальные – в палатках, благо погоды стоят теплые.
